Но поздно – дракон уже возвращался. Поле битвы осталось за Джефом. Порывы ветра ослабели, тряска земли прекратилась; смерч с глухим гудением, разнеся по дороге стену замка удалился в пустыню. Через несколько минут во дворе стало почти тихо. Все вокруг было разгромлено. От половины замка осталась кучка развалин, двор усыпан обломками. Посреди двора стоял Джеф, встрепанный и взлохмаченный, но сияющий, как самовар.
– Чистая психологическая победа! – закричал он. – Учитесь, подмастерья!
– Какого черта?! – рявкнул Саша, обращаясь ко мне.
Я пожала плечами:
– Не имею морального права подвергать его таким истязаниям.
– Кого?!
– Дракона, разумеется. – заявил Джеф, подходя ближе. – Твоя подружка связана с этим пресмыкающимся на клеточном уровне, а такая связь всегда действует в обе стороны. Когда до меня дошло, что эта тварь управляется телепатически и воспринимает себя как часть хозяйки, я понял, что у меня есть отличный шанс – хозяйка тоже может воспринимать каждый удар, нанесенный дракону, как удар лично ей. Если не на физическом уровне, так на эмоциональном точно. И я оказался прав.
– Дело совсем не в этом. – мрачно возразила я. – Просто мне стало его жалко.
– В этом или не в этом, а шарик на всякий случай отдай. – приказал Джеф.
Чувствуя себя морально уничтоженной, я послушно протянула ему шар. И тут погода в Хоразоне снова изменилась. Резко стемнело, как будто небо застлали тучи. Я взглянула вверх и увидела, что на солнце набежала тень, очертаниями напоминающая гигантского черного дракона.
8. Человек в черном с цветущим посохом.
Через несколько минут в Хоразоне преждевременно настала ночь. Ветер стих совсем, и над развалинами башни Джефа застыла тишина. Мы все стояли и растерянно переглядывались, не понимая, что творится. Но самый ошеломленный вид был у Джефа.
– Кто-то идет. – сказала вдруг Эзергиль.
– Я ничего не слышу. – раздался нервный голос Джефа.
– Я тоже не слышу. – добавила Эзергиль. – Но это же и так ясно.
– А я слышу. – сказал Саша. – Если вы заткнетесь, то услышат все.
Эзергиль с Джефом замолчали. Действительно, где-то среди развалин башни раздавался мерный скрип песка.
– Ладно же. – с угрозой пробормотал Джеф. – Сейчас посмотрим, кто тут такой крутой...
Скрип песка приближался. Через несколько секунд из тьмы выступила фигура в длинном черном одеянии.
– Бедуин... – изумленно прошептала Эзергиль.
Незнакомец подошел к нам не таясь, уверенным шагом. По бедуинскому обычаю его лицо было закрыто. Оставалась только щель для глаз. Глаза были яркие, светло-синие. В руке бедуин держал деревянный посох.
– Ты кто?! – налетел на него Джеф.
– Ты меня не знаешь. – ответил гость. Из-под повязки его голос звучал приглушенно. – А представляться не вижу смысла.
– Ты не из академии, иначе я бы тебя узнал даже с закрытым лицом. Из Москвы, что ли? Уже и дотуда дошло?
Незнакомец не ответил. Глядя в его яркие светло-синие глаза, я готова была поклясться, что он усмехается.
– Не хочешь отвечать – не надо, я все равно скоро узнаю. Это твоя работа? – Джеф повел рукой вокруг.
– Моя. – не стал отпираться гость.
Джеф побагровел:
– Так ты все-таки из академиии.
Теперь незнакомец явственно рассмеялся:
– Если думаешь, что я пришел уничтожить твой домен и повергнуть тебя в прах, то ошибаешься. Я хочу просто поговорить. А поскольку здесь было слишком шумно, пришлось навести порядок. Джеф заскрипел зубами от злости.
– Ну, давай, побеседуем. – неожиданно согласился он, садясь на обломок каменной балки. – Я тебя внимательно слушаю.
Незнакомец оглянулся, нашел подходящий камень и тоже сел. Посох он воткнул рядом с собой в песок.
– Кто это такой? – прошептал мне на ухо Саша.
Я пожала плечами и шепотом повторила вопрос Эзергили. Она отрицательно покачала головой, но потом прошептала:
– Я его где-то уже встречала.
– Аналогично. – пробормотала я, с изумлением глядя на посох незнакомца. Никто не обращал на него внимания, а между тем с деревяшкой происходило нечто загадочное. У самой земли на посохе набухла почка, из нее показался росток и, извиваясь, зарылся в песок. Потом второй, третий... Посох пускал корни! Может, это диверсия со стороны Джефа? Или, наоборот, гостя? Я решила пока понаблюдать и не вмешиваться.
– Я слушаю. – бесстрастно повторил Джеф.
– Последнее время среди мастеров реальности царит волнение, переходящее в безумие. – начал незнаконец. – Кто-то пустил слух, что где-то – неизвестно где – появилась живая материя. И теперь все ищут ее как одержимые, потому что появление живой материи означает одно: кому-то удалось создать философский камень.
– Абсурд. – насмешливо бросил Джеф. – Пустые слухи. Меня это не интересует.
– Слухи? Среди присутствующих два человека видели своими глазами живую материю, и все пятеро держали в руках философский камень. – хладнокровно заявил незнакомец. – Что ты на это скажешь?
Тут Джеф не выдержал.
– Брехня! – заорал он, вскакивая с места. – Где он, этот камень? Покажите его мне!
– Ты не видишь камень? – деланно изумился незнакомец. – Он может вырасти везде. Из песка, из звезд – отовсюду на нас смотрят глаза, и из них вырастает чудесный камень, золотой цветок...
Джеф оглянулся, как будто и в самом деле рассчитывал увидеть, как на песке откроются глаза, а из них начнут расти золотые цветы.
– Что толку показывать камень тому, кто не способен его увидеть? – посмеиваясь, сказал незнакомец.
«Джеф совсем повернулся на этом философском камне. – подумала я. – Натуральный маньяк. А этот тип его нарочно дразнит».
Посох человека в черном между тем продолжал мутировать. Он врос в песок, вцепившись в него целой связкой корней, и продолжал давать побеги. Оглянувшись, я увидела, что за нашими спинами из песка начали проклевываться ростки. Они тянулись кверху с поразительной быстротой, Похоже, посох размножался усами, наподобие клубники. «Если так пойдет дальше, мы скоро окажемся в лесу». – подумала я. Джеф, поняв, что над ним насмехаются, взорвался:
– Что тебе надо от меня, в конце концов?!
– Чтобы ты опомнился. Ты ведь считаешь, что ближе всех к цели, да? У тебя есть неполная Книга Корина и девочка, кровь которой, по твоему мнению, может восстановить ее целостность...
– Я прежде умру, чем ты получишь девчонку и Книгу!
– Не так уж и сложно это устроить. Но они мне не нужны. А если ты остынешь и обдумаешь
