замечая, что серый мир поглощает их одного за другим.
На несколько мгновений осознания я выпала из времени. Да — наверно, это был выход. К тому же меня к нему явно подталкивали. Выходить через него мне крайне не хотелось. Но когда я представляла себе, как люди на портретах снимают маски, меня окатывала волна ужаса, и потусторонний мир картины казался приятным и уютным. Я переминалась перед картиной с ноги на ногу, не в силах решиться…
— Ты долго будешь здесь топтаться? — раздался знакомый раздраженный голос. Он прозвучал одновременно в моей голове и с картины. Я подняла глаза и вздрогнула — из-под верхней планки рамы мне подмигивало глазастое крыло. Глаза горели ледяным синим светом. На узнавание мне понадобилось не больше двух секунд.
— Князь Тишины! Ты вернулся!
— Зачем ты сюда пришла, безмозглая?!
— Из-за любви… к абстрактному искусству.
— Врешь ты все! — загрохотал голос. — Ладно, не о том речь. Тебе надо сматываться отсюда, и быстро. Полезай в картину.
— Лезть в это? Ты уверен?
— Не беспокойся, на этот раз я тебя тоже выведу. Думай быстрее! В конце концов, доверяешь ты своим старым друзьям или нет?!
Я вспомнила лабиринт и решительно шагнула вперед. Пол провалился, стены раздвинулись и пропали в сером тумане, потолок исчез. Вокруг меня летели тени, и, как лист в листопаде, я парила между ними. Никогда прежде я не слышала такой тишины. Что делать дальше, я даже представить не могла.
— Хочешь не хочешь, а придется тебе сегодня полетать, — раздался голос Князя. — Следуй за белым крылом да смотри не отставай.
Полет был стремительным, безумным и мгновенным. Только что я, едва успевая за крылом, прорывалась сквозь поток теней, и вот уже стою в коридоре чужого училища, а прямо за моей спиной — дверь в тот самый актовый зал. Только я с другой стороны — на свободе.
— А теперь своим ходом, — подсказывает мне синий. — Прямо, направо и вниз, пока они не очухались.
Я опрометью кидаюсь к выходу. Погони не слышно. Запоздало думаю: «Кто „они'?»
Училище я покинула беспрепятственно. Встречные не обращали на меня никакого внимания. Зато всю дорогу за спиной бухтел голос Князя. Синий был недоволен моим поведением. Я с ним не спорила: во- первых, еще не отошла от бега, а во-вторых, все-таки он меня снова выручил.
— Ежику понятно, что эти рекламки были примитивнейшей, рассчитанной на новичков ловушкой, — воспитывал меня синий. — Не понимаю, как ты могла отправиться в школу искусств, о которой абсолютно ничего не знаешь? Неужели вас не предупреждали?
— А чего от меня хотели-то?
— Да проверить тебя, глупая, посмотреть, на что ты способна. Только их методы проверки могли тебе дорого обойтись. И все-таки, скажи честно — почему ты сюда заявилась?
— Просто интересуюсь абстракционизмом, — гнула я свою линию. Еще чего — откровенничать с ним!
Я вышла из училища и быстрым шагом направилась к остановке. Из серых туч полетел снег — крупные редкие снежинки, каждая отдельно.
— Запомни, — продолжал синий. — В этот раз я тебя вытащил. Но теперь тебе в это училище ход закрыт. Не суйся сюда ни под каким видом. Мы с тобой сегодня мощно засветились. Меня-то они не найдут, а вот тебя, скорее всего, возьмут на заметку…
— Что, охотиться начнут?
— Не совсем. Скорее, будут дожидаться очередного прокола. А ты его совершишь, я не сомневаюсь. В нашем мире мастера реальности не имеют права сделать тебе ничего плохого. Это запрещено законом, за этим следят специальные структуры. Но есть еще домены, живущие по собственным законам… и еще кое-что…
Я резко остановилась. Этот разговор мне не нравился.
— Слушай, может, хватит изъясняться намеками?
— Что, испугалась? Бояться нечего, пока я с тобой. В общем, живи, учись, развлекайся и не суйся куда не надо — тогда все будет хорошо, и мы с тобой еще долго не увидимся.
Синий замолчал. Я почти перестала чувствовать его присутствие. Ушел, что ли? Вот так — по- английски, не прощаясь? Не успела я обидеться, как голос раздался снова.
— Хочу дать тебе на прощанье один совет. Запомни, пожалуйста, навсегда. Если ты находишься в домене — своем или чужом, неважно, — и вдруг видишь, что все вокруг теряет цвет, становится серым — сразу выходи. Любым способом возвращайся в реальность. Запомнила?
— А что это означает?
— В свое время узнаешь. Пока просто запомни. И еще один признак…
— Признак чего?!
— Признак опасности, дурочка. Если вокруг тебя пропадают люди. Если в домене было полно народу и вдруг он опустел. Опасайся пустых мест. Они пустые только с виду. Когда уходят люди, рано или поздно появляются нелюди.
— Я ничего не поняла, — с отчаянием заявила я. — Какие люди, куда пропадают?!
— Если тебе особенно не повезет, то скоро увидишь сама, — туманно заявил Князь.
И, как всегда, исчез без следа.
А обидно будет, подумала вдруг я, если он однажды так вот исчезнет и больше не вернется.
ГЛАВА 14
Говорящая голова
Эту дикую идею придумала Маринка, мне
— Нет, никогда! Только через мой труп!
Но Маринка продолжала уговаривать:
— Ты только представь, сколько преимуществ! Твой Саша все узнает, а ты как бы ни при чем. Вычислить тебя невозможно. А как — по почерку, что ли?
— Да он сразу догадается, — заныла я. — Бот мы придем к ним в гости, он на меня так посмотрит (я изобразила на лице презрение, омерзение и брезгливость) — и я умру на месте от стыда!
— Никогда не догадается! — клялась Маринка. — Зато, если не дурак, поймет, что есть одна девушка, которую он вовремя не оценил, и будет всю жизнь мучиться угрызениями совести. А прикинь, как он будет гадать, кто это был?
Я с удовольствием представила, как Саша с озадаченным видом хмурит свои красивые брови, и затея сразу показалась мне не такой уж идиотской. Признаваться в любви, подставлять себя под удар возможных насмешек или, что вернее, натолкнуться на бетонную стену равнодушия — что я, безумная, что ли? А вот заинтриговать, озадачить, самой оставаясь за кадром, — это вполне подходяще. Б конце-то концов, сколько можно молча сохнуть и страдать? Пора переходить к активным действиям.
Сама же Маринкина идея заключалась в следующем. На стене напротив двери Сашиной квартиры предполагалось разместить говорящее лицо, запрограммированное на две вещи: узнать Сашу и сообщить ему некое послание. При посторонних лицо остается неподвижным, маскируясь под обычное граффити. Но как только на пороге появляется Саша, лицо оживало, открывало глаза, высовывалось из стены и начинало вещать. Текст послания следовало тщательнейшим образом продумать, чтобы ни единое слово не выдавало автора.
Я поломалась еще немного и к Маринкиной радости согласилась. Не теряя времени, мы побежали
