на трамвае, затем пройти сто метров по широкой, со всех сторон обозримой улице, или прокрасться через детский сад, вылезти из кустов метрах в десяти от двери и преодолеть расстояние одним броском. Разумеется, мы выбрали второй путь.
Всю дорогу Маринка не переставала фыркать и хихикать, чем ужасно меня раздражала. Болтая о всякой всячине и не забывая поглядывать по сторонам, мы прошлись по окрестным дворам, успешно миновали опасный, видный из
— О, мысль! А может, ты ненароком вызвала демона?
— Где, кто? Какого еще демона?! — подпрыгнула я.
— Ну этого, который синий за спиной. Натуральный демон! Он тебе еще ничего не предлагал — душу там продать? Или купить?
— Блин, обменять! — разозлилась я. — Ты пойми, ни один нормальный человек не вынесет, когда его собственное создание начинает учить его жизни да еще в таком наглом тоне, а потом берет и исчезает непонятно куда. Б общем, когда он явится в следующий раз, я обернусь к нему и выскажу, что накипело!
— Не обернешься, — уверенно заявила Марина. — Сработает здоровый инстинкт самосохранения. Помнишь, как в песне? «… Хрясь — и растоптал тебя добрейший князь — князь тишины-ы-ы», — пропела она, на мой взгляд, чересчур громко. — О, еще мысль! Одна за другой! Может, это даймон?
— Кто-кто?
— Даймон. Такой призрак, типа музы, всякие умные мысли подсказывает… Из «Розы мира»… или «Имя розы» — ну нам по истории философии задавали…
— Всё, засохни, — прошипела я. — Мы на подходе. Надевай капюшон.
Я высунулась из кустов, последний раз окинула взглядом пустынную улицу, и мы ринулись на штурм парадной.
— Самое опасное место, — пыхтела мне в спину Марина. — Представляешь, сейчас… ха-ха-ха… подожди ты… он выйдет из лифта… и мы с ним столкнемся… То-то он удивится! Ой, скажет, да это ж Гелька! А что это на ней надето такое странное?
— Молчать, — злобно отвечала я, прибавляя ходу. —
Мы влетели в парадную, свернули от лифтов налево и спрятались на черной лестнице. Там на нервной почве нас разобрал смех. Мы долго хохотали, сидя на грязных ступеньках, и наш смех разносился по всему дому, будя эхо в мусоропроводе.
— Пошли наверх, — отдышавшись, скомандовала я. — Наша цель — двенадцатый этаж.
— Ого! Может, все-таки на лифте?
— Или тринадцатый, я все время путаю.
— Так который? — остановилась подруга.
— Поднимемся, вспомню.
— А номер квартиры?
— У меня на цифры плохая память.
— Ты, чучело!..
— У них такая дверь полосатая. Под дерево.
— Под деревом?
— Ой как смешно…
С подобными тупыми шутками, время от времени отдыхая, мы добрались до двенадцатого этажа. На этом мое мужество закончилось.
— Выгляни, есть там кто-нибудь? — слабеющим голосом спросила я.
Маринка глянула на лестничную площадку.
— Никого. Ну, великий час настал. Ступай, а я буду прикрывать тебя сзади.
Я качнулась вперед, но ноги отказались меня нести.
— Может, ты пойдешь?
— Дура, что ли?
Я медленно двинулась к двери. Тут у кого-то щелкнул замок, и я шарахнулась обратно на лестницу, едва не сбив с ног Маринку.
— Вот кобылища-то! — возмутилась она. — Все ноги оттоптала. Ты что, собираешься тут весь вечер прыгать туда-сюда?
Маринкины оскорбления возымели действие. Я ощутила прилив храбрости, подошла к полосатой двери, прислушалась — внутри было совершенно тихо.
— Карауль лифт, — прошептала я Маринке. — Я начинаю работать.
Маринка энергично закивала из-за лестничной двери. Я положила руку на стену, закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Перед внутренним взором как живое вставало самое прекрасное на свете Сашино лицо.
— Гелька, эй… Уходи! Оглохла, что ли?!
Я похлопала глазами, чувствуя себя так, как будто меня внезапно разбудили. На лестнице грохотали удаляющиеся шаги Маринки. Соседняя дверь была распахнута настежь. В дверном проеме, подпирая рукой толстый бок, стояла крупная тетка и пристально разглядывала меня. В ее глазах разгорался боевой огонь.
— Наркоманы проклятые… — зловещим, сулящим бурю голосом произнесла она. — Повадились! Ничего, я милицию уже вызвала. Сейчас приедут, повяжут и в Кресты, на принудительное лечение!
— Уходи-и-и! — донесся вопль с лестницы.
— Вы ничего не поняли, — начала оправдываться я, чтобы устранить недоразумение. — Я не наркоманка. Я в гости пришла, тут мои знакомые живут…
— Знакомые?! Ничего, дай Бог, сейчас приедут и разгонят наконец этот притон… А ну стой, шалава!
Увидев, что я попятилась назад, тетка сделала быстрое хватательное движение своей могучей лапищей. Судя по всему, она намеревалась задержать меня здесь до прихода милиции. Я в одно мгновение представила все последствия моего задержания в качестве наркоманки под Сашиной дверью. Эти мысли придали мне такое невероятное ускорение, что тетка и опомниться не успела, как я уже неслась по лестнице вниз.
Между этажами я налетела на Маринку. Подруга мужественно кралась наверх, мне на помощь.
— Чего ты там застряла? — плаксиво осведомилась она. — Я чуть не померла от переживаний. Ты что, таких теток не знаешь? Она бы тебя сожрала с потрохами. Я кричу-кричу, а ты ноль внимания…
— Ладно, — вздохнула я. — Все равно я ничего не успела. Хватит на сегодня. Тетка наверняка будет сторожить под дверью. Пошли отсюда.
И мы дружно направились вниз.
— Что за бред она несла насчет притона наркоманов? — спросила Марина через минуту.
Я резко остановилась:
— Маринка! Разворачивайся!
— Что еще?
— Это был не тот этаж! У Хольгеров номер на двери черный, а там был золотой!
— Господи! — простонала Маринка. — Как меня все это достало! Ну пошли.
На тринадцатом этаже было тихо и спокойно. После сумасшедшей тетки мне уже ничего не было страшно. Я постояла у полосатой двери с черным номером, не услышала ни звука и принялась за дело. Когда мысленный образ перед моими глазами стал достаточно четким, я вытащила из кармана черный фломастер и принялась рисовать.
Прошло минут десять. Маринка ходила туда-сюда по площадке, нервно поглядывая на лифт. Под моими руками напротив двери постепенно рождалось красивое лицо с резкими, утрированными чертами, очень похожее на Сашино. Для отвода глаз я приписала сбоку кривыми готическими буквами «Nirvana
