Эзергиль. — Главное, никогда не знаешь, откуда эта опасность придет и в чем она будет заключаться. А ну-ка угадай, почему я не покажу тебе домен Ивана?
— Потому что нет у него никакого домена, — сказала я, пожав плечами. — Одна иллюзия.
— Ишь ты, догадалась, — удивленно протянула Эзергиль. — Сама, или подсказали?
— А чего тут гадать? Элементарная логика. Будь у Ивана не такое раздутое самомнение, он и сам давно бы понял, что к чему. Кто ж ему позволит такие эксперименты над живыми людьми ставить?
— Точно, — кивнула Эзергиль. — Нет, он ставит эксперименты над одним живым человеком. Над собой. Это, если хочешь, его персональная методика обучения. Проработанная Антониной и утвержденная на педсовете. На отсутствие которой он постоянно жалуется, ха!
— Бедный Иван. Что с ним будет, когда догадается?..
Я вдруг вспомнила, как накануне Иван с багровым лицом выскочил за дверь мастерской и бесследно пропал. Значит, момент истины для него уже наступил.
Эзергиль покосилась на меня и кивнула:
— Нескоро мы его теперь увидим. Словом, о чем я? В случае с Иваном главная опасность кроется в нем самом. Но бывает и гораздо сложнее. Вот, скажем, появилась осенью в нашей мастерской некая девочка Геля. Ничего не знает, ничего не умеет, учится неважно. И вдруг иду я по улице и вижу: прямо посреди тротуара трещина в асфальте, а в ней виднеется мой домен. Какой я делаю вывод?
— Мочить, — предположила я.
— Оно, конечно, хочется. Но в первую очередь надо разобраться, как такое могло случиться. Может, у девочки какие-нибудь необыкновенные способности? Не исключено, демиургия — область мало исследованная, постоянно открывается что-то новое. В таком случае, нужны время и аккуратный надзор. Но есть еще один вариант: что девочку кто-то использует втемную в собственных интересах. Вопрос: с какой целью?
— Ты хочешь сказать…
— Погоди. За тобой ненавязчиво последили в течение нескольких месяцев. Училась ты средненько, никаких фокусов больше не выкидывала, и понемногу эта история забылась. Но в мае происходит новое чепэ, куда серьезнее предыдущего.
— Демон? Хочешь, расскажу, как это было на самом деле?
— Не надо. На следующий день после разрушения Катькиного домена я сама увидела, кто за тобой стоит.
— Князь Тишины? — едва не подскочила я. — Кто он?!
Эзергиль усмехнулась:
— Не знаю. И вряд ли когда-нибудь узнаю, разве что он захочет сам мне открыться, что навряд ли. Скорее всего, никто не знает, кто такой этот «Князь Тишины», кроме него самого.
— М-да… Я-то думала…
— Ты спросишь, зачем я тогда вообще затеяла этот разговор? Я просто хочу помочь тебе разобраться. У меня есть кое-какие мысли на этот счет. Конечно, одного проигранного сражения маловато, чтобы составить представление о противнике, который явно круче тебя, особенно если он заинтересован в сохранении инкогнито. Зато я знаю по опыту: в определенный момент мастер реальности теряет интерес к созданию миров и начинает работать исключительно над собой. Сначала меняется внешность, потом психика, потом что-то еще, более тонкое и неуловимое, в результате чего от исходной личности не остается и следа. Думаю, сейчас уже нельзя найти ему определения. Демон? Пожалуй, и демон. Человек? Если требует ситуация — сколько угодно, не отличить. Призрак? Да, эту форму мы очень любим, она так удобна для перемещений из домена в домен… Он как бы живет в другом измерении, где свои законы, отличные от законов наших миров, поэтому его цели и мотивы поступков иногда просто не понять…
— А что ему нужно было от меня?
— О-о! — протянула Эзергиль. — Вот главный вопрос. Версий было столько, что голова едва не лопнула. Помнишь, как мы отвозили цилиня? Меня ведь Антонина специально послала, чтобы выяснить, кто это такой продвинутый его создал. Могла бы предположить, что продвинутый не захочет показаться. А после разрушения Катькиного домена мы были почти уверены, что это коварный подкоп под нашу мастерскую.
— Мы пользуемся материей, как оболочкой и оружием, — пробормотала я.
— Вот-вот, — кивнула Эзергиль. — Это, если не знаешь, тоже цитата из Кодекса мастеров. И глубоко не права школа, которая взяла эти слова девизом. Он внушает ученикам необоснованные амбиции. Ты знаешь, что твой Саша, кстати, тоже там обучался, но вылетел на первом году курса иллюзий? Интересная подробность, да?
Только сейчас я заметила, что выпила почти весь чай из пиалы, причем даже не заметив его вкуса.
— Но после того побоища я поразмыслила и поняла, что Князь Тишины не хочет тебе зла, — продолжала Эзергиль. — Более того, он не хотел причинять вред и нашей мастерской, хотя по факту едва не развалил ее своими действиями.
— Но зачем?
— Чтобы тебя защитить, разве непонятно? Он решил, что у нас тебе угрожает опасность.
— Да ладно, — возразила я. — Защищать — не в его стиле. Знаешь, какой он гнус? Ничего, кроме неприятностей, провокаций, насмешек и дурацких приключений…
— Он никогда не причинял тебе зла, — сказала Эзергиль. — Наоборот — он охраняет тебя. Выручает. Он был готов убить меня, чтобы спасти тебя. Какой из этого вывод?
— Даже и думать не хочу, — сердито сказала я.
— Ты чем-то ему дорога.
На что она намекает, изумилась я. Совсем с ума сошла?
— Постарайся разобраться, чего ему от тебя надо, — добавила Эзергиль. — Это может объяснить очень многое, если не все…
Я не ответила. Эзергиль говорила что-то еще, но я уже не слушала — обдумывала ее слова. То, что она сказала, было так странно, так нелепо и неправдоподобно…
— Ты мне лучше вот что расскажи, — сказала я, усилием воли отогнав сумбурные мысли. — Почему не вмешивалась Антонина? Это ведь диверсия против ее собственной мастерской. А она вела себя так, как будто ничего не знает или ей наплевать. Или она хотела, чтобы мы разобрались сами?
Эзергиль, помолчав с минуту, вдруг лукаво на меня взглянула.
— Хочешь еще загадку? Почему никто никогда не видел домен Антонины?
— Наверно, потому что он хорошо защищен, — предположила я.
— Ответ неправильный. Вторая попытка.
— Но ведь не хочешь же ты сказать… что у Антонины нет домена?
Эзергиль искоса наблюдала за мной:
— А почему тебя это так удивляет?
— У демиурга должен быть домен, это аксиома!
— Правильно, — кивнула Эзергиль. — Значит, если у Антонины нет домена, то она…
— Не демиург, — потрясенно закончила я.
— У нее нет дара создавать миры, — подтвердила Эзергиль. — Она отличный мастер реальности, и только. Ладно, открываю тайну. У Антонины все-таки есть домен. Это я.
— В каком смысле?
— В прямом. Я — ее домен. Много лет назад она задумала и создала меня именно с этой целью — расширить свою власть над реальностью, и все эти годы не переставала надо мной работать. Я ее инструмент для проникновения в другие миры, ее глаза и руки, оболочка и оружие.
— Bay! — только и смогла сказать я, уставясь на Эзергиль, как будто увидела ее впервые.
— Вот тебе и вау.
— То есть, ты, типа, биоробот? Искусственный человек, голем? Круто!
— Сама ты голем, — фыркнула Эзергиль. — Я практически не отличаюсь от обычных людей. Разве что тем, что была не рождена, а сотворена.
— Уже взрослой?
