Том 12. Стихотворения

Чирикнул, хвост задрав: «Кто этот классик старый?»
Едва исчезли все, неистово сердясь,
Крича и на меня, гиганта, зло косясь,
Как черный остролист, мудрец кладбища строгий,
Внезапно в мой рукав вцепился у дороги
И мне сказал: «Поверь, за ними нет вины.
Оставь их — нам они, как солнца луч, нужны.
Их шлет сюда господь, чтоб оживить гробницы.
Природы радость в них, о человек, таится.
Свой щебет у ручья берут они, а свет —
У ярких звезд, а смех дарит им дня расцвет.
Улыбку мудреца они, взмахнув крылами,
Приносят нам, и тьма при них светла, как пламя.
В их лепете слышны забавы школяров.
Летая меж людей, среди полей, лесов,
Они воруют смех и счастье в мире шумном —
И правы; не зови веселье их безумным.
Мы вянем здесь без них — они жалеют нас
И, обновив весной свой песенный запас,
Набравшись болтовни и поцелуев в гнездах,
Куда приносит их апреля свежий воздух,
Прелестны и легки, шумливы, веселы,
Бросают это все нам в страшные углы,
Из хижин, из дворцов, из-за морей, из чащи
Несут в наш скорбный мрак весь этот свет блестящий.
Мечтатель, знай — едва слетятся птицы, мы
Ликуем: «Вот они!» И камни и холмы,
Деревья и цветы — все веселы, счастливы,
И песнь рождается в ветвях плакучей ивы,
И поверяет тис им тайны вечерком.
О жизни говорят они с гробовщиком,
У пышных саванов срывая прочь застежки;
Читают надписи насмешливые крошки.
И я, старик-ворчун, сухой чертополох,
Который слышит здесь любой притворный вздох, —
Лгать не стесняются, меня своим считая! —
Я нахожу, мой друг, что, надписи читая
О том, как был хорош усопший, добр и мил,
Недаром воробьи смеются средь могил».

Париж, май 1835

СЛЕПОМУ ПОЭТУ

Благодарю, поэт, ты лар моих почтил!
Так к земнородному нисходит гость небесный.
И в нимбе строф твоих, как бы в кругу светил,
Стою, заворожен их музыкой чудесной.

Пой! Древний пел Гомер, и старый Мильтон пел!
Туман угасших чувств прозрачен для поэта.
Очами он ослеп, но духом он прозрел,
И тьма его полна немеркнущего света.

Париж, май 1842

«Я шел по берегу…»

Я шел по берегу и повстречался с нею.
Она была стройна, растрепана, боса.
Казалось, в камыши тайком пробралась фея.
Я у нее спросил: «Пойдешь со мной в леса?»

Она ответила мне взглядом, полным света, —
Так смотрят женщины, свободу нам отдав.
Я ей сказал: «К любви нас призывает лето.
Скажи, пойдешь со мной в глухую сень дубрав?»

Неспешно о траву она отерла ноги,
Опять в мои глаза взглянув из-под ресниц,
Потом, бездумная, задумалась в тревоге.
О, как звенел в тот миг согласный щебет птиц,

Как реку сонную ласкало солнце жарко!
И вот увидел я — сквозь камыши идет
Ко мне смущенная, счастливая дикарка,
Волной густых волос закрыв лукавый рот.

Мон-Лам, июнь 183..