Том 13. Стихотворения

От площади Конкорд до кладбища Лашез
Спустилось на Париж, не ведавший покоя,
Глухое, тяжкое безмолвие ночное.
Народ покорен, нем, робеет пред штыком…
Пусть кто взбунтуется — финал теперь знаком!
По вкусу господин для каждого найдется;
Пока же обо всех полиция печется.
Ну, разве не легко разбили мы врага?
Цена спасения не так уж дорога:
Кровь под подошвами и душный запах морга…
Но почему-то я не млею от восторга.

ТРЕТЬЕСТЕПЕННОМУ КОРОЛЮ

Король, ты, говорят, изгнал меня. Отлично.
Притом журнальный клещ в газетишке мокричной
От твоего лица бесчестье мне нанес;
И брызжет царственной слюной официоз.
Не шлю тебе ответ, пусть это неучтиво.
Вот видишь ли, король, величество — не диво.
Твой журналист и ты — мне дела нет до вас:
Цветами занят я, которые сейчас
Бог расточает нам; я праздник роз справляю.
К тому ж угрюмый сфинкс, как я предполагаю,
И мрачная скала, для птиц морских приют,
Вниманье обратить едва ли снизойдут
Тот — на песчинку, та — на брызги пены вздорной.
Что плошка начадит, что оскорбит придворный,
В порядке то вещей; мечтатель не сердит.
Твое величество меня не возмутит.
Пусть будет награжден слуга твой безупречный.
Как повелел вам бог, де Местра подопечный,
Ты царствуешь, а твой писец строчит. Мир вам.

Охотник хищный я и рыщу по кустам;
Лай своры призрачной я чую, слуху веря;
Величие ценю я царственного зверя,
Мне нравится встречать державных тварей злых,
Чтоб успокоить мир звук песен мог моих.
Мне не досадны львов свирепых нападенья,
Чудовищ, полчищ их рычащих окруженья.
Подстерегаю их под деревом густым,
И, лишь приблизятся, я угрожаю им,
Пускаю зубы в ход — чему пример наглядный:
У ног моих того из чудищ остов смрадный,
Что императором, я полагаю, был.
Но недосужно мне являть свой гневный пыл;
Я предпочту молчать.

Я думаю о многом
Здесь на земле, с небес благословенной богом,
А в храмах проклятой кощунственным попом.
Дуб в желуде люблю, птенца — в яйце любом,
В ребенке — будущность; едва зари отрадной
Прольется свет, «Еще!» — я восклицаю жадно
И у небес молю для нас, для всех людей
Бескрайной широты разлившихся лучей.
От оскорблений всех я огражден покровом
Лазури и ветвей с дыханьем их медовым
И дивным щебетом их сладкозвучных гнезд.
В природе столько глаз, ушей, как в небе звезд.
На род людской она глядит так величаво,
Так силы бережет и так их тратит здраво,
Что получает все и не теряет сил.
Ее могучий хор в себе все звуки слил!
Да, пользу приносить мне хочется мечтами.
Следит за ветрами господь, я — за стихами:
Ведь стих и буря злой явили бы порыв,
Та — воды возмутив, а этот — сердце вскрыв,
Коль не стремились бы они в огромном мире:
Та — сделать чище ширь, а этот — душу шире.

Тьма — это враг; ценой мучительной борьбы
Разгадку вырвать я желаю у судьбы
И сердце из теплиц непониманья вынуть,
Изгнать невежество и нищету отринуть.
Я беспокоен, горд и холоден умом;
Безжалостной судьбе не уступлю ни в чем.
Под сенью жуткою иду ветвей широких,
Среди зеленых трав, среди цветов высоких.
Запретной для меня на свете нет страны;
Мне оскорбители и жалки и смешны.
Все солнца любы мне и все отчизны милы;
Мечты великой я поборник, полный силы,
Мне сновиденье — друг, утопия — сестра,
И ненависть моя — желание добра.
Я, словно шуму волн, взбегающих на землю,
Неясным шепотам идей грядущих внемлю,
Потоку этому готовить русло рад.
Обетованием чудесный рок чреват.