голографических экранов. Потом Шишел ошалело спросил:
— Слушайте, дедруги… К-как отсюда выбираться-то будем?
Штурман зло покосился на него из своего кресла.
— Если мы запустим атмосферные движки, — сухо объяснил он, — то я за последствия не отвечаю… Мы как-никак не подводная лодка. Может и рвануть. Снаружи — несколько атмосфер. Образуется перегретый пар… То да се… Корабль, может, и выдержит, а нас вот по стенкам размажет…
— Понтоны, — посоветовал бортинженер. — Надо выбраться наружу и соорудить что-то вроде надувных понтонов…
— Легко сказать — наружу выбраться, — возразил Шишел. — А ты можешь сказать, что там в этой водичке содержится? И кто в ней, в водичке той, водится?
Понтоны тем не менее соорудить удалось, пустив в ход пару допотопных роботов, предусмотрительно прихваченных с Квесты. Удалось даже запустить атмосферные движки, а затем и планетарные. К концу третьих суток пребывания в новом и странноватом Мире «Хару Мамбуру» благополучно вышел на орбиту открытой планеты, что позволило наконец хоть как-то сориентироваться и в ее ландшафте, и в его положении во Вселенной.
Если с первым — формой и расположением материков, горных кряжей, островов и тому подобными мелочами — была очень скоро достигнута хоть какая-то ясность, то со вторым — с галактическими координатами и с расположением открытого ими Мира относительно хоть каких-то, известных астрономам и навигаторам космических объектов — дело обстояло просто, как говорится, из рук вон.
— Убей меня боже зонтиком, если я могу хотя бы приблизительно сказать, куда нас занесло… — уныло признал штурман лихого корабля после нескольких суток упорной борьбы с бортовым компьютером, вполне современным, установленным уже в процессе адаптации корабля к эксплуатации его людьми. — Вы знаете, — добавил он с оттенком ужаса в голосе, — я не ручаюсь даже, что мы находимся в нашей Галактике… Или в нашей Вселенной вообще Правда, одна зацепка есть: наш с вами кораблик может прыгать только между заданными точками пространства-времени. Теми, координаты которых заложили в его память Предтечи или… Словом, те, кто его построил… Так что мы имеем в конечном счете какое-то ограниченное количество вариантов…
— Ну, например, миллионов, этак, сто, — с невеселой иронией заметила чувствующая себя на борту «Хару» не у дел Энни Чанг. — Или двести…
— Бог весть, — все так же уныло отозвался штурман. — К сожалению, мы никак не можем влезть в эту память. Имеем только то, что Корабль захочет нам сообщить. Если бы я имел хоть какое-то представление о том, каков принцип работы той штуки, которую мы считаем его компьютером…
— Скорее, это уж мозг… — привычно вставил Билл Корнблат, бортовой медик, не чуждый проблемам биокибернетики. — Да еще и с функциями, которые позволяют считать его гигантской железой…
— В общем, прежде чем я скажу свое слово, — прервала начавшуюся было досужую беседу командир экипажа Ее Высочество принцесса Феста, — я хотела бы знать, какие идеи созрели в ваших мозгах, дамы и джентльмены. Я имею в виду что-нибудь толковое, а не то бестолковое нытье, которое я слышу уже почти целую неделю…
— Вот что, — энергично, не дожидаясь особого приглашения, взял слово Шаленый, — мы тут потолковали с доком Билли и решили, что на предмет всяческой заразы планетка эта вроде довольно безобидна… Нет здесь таких микробов, которые могут в нашем организме проживать. Так что обычной комплексной прививки с нас будет довольно. С другой стороны, скорее всего, и любая здешняя живность для нас несъедобна. Ну так ведь у нас на этот счет и запас есть, и синтезаторы исправны… Так что если и занесло нас сюда, то, может, прежде чем снова сигать отсюда неведомо куда, сначала присмотримся — может, есть здесь что-то такое, чего пощипать стоит… Может, недаром мирок этот в память.
Кораблю засунут. Предтечи здесь могли так же в былые времена похозяйничать, как и на Квесте. А все, что от этого народца ни осталось в Обитаемом Космосе — ведь вернемся же мы в него рано или поздно, — по хорошим ценам идет…
Предложение Шишела долго ругали и топтали, но в конце концов именно так, как он говорил, и поступили. Скорее всего, из-за подсознательного страха перед следующим Скачком. Поэтому проторчал Корабль на орбите Заразы (такое неофициальное и вовсе не заслуженное имя укрепилось среди его экипажа), временами то тут, то там опускаясь на ее поверхность, чуть ли не полный год. Усилиями Шишела и дока Билли на опушке громадного леса, покрывавшего приполярную область одного из четырех материков Заразы, была воздвигнута даже более или менее постоянная база, пригодная для сравнительно терпимого житья четырех-пяти человек. Более всего эта база напоминала форт первопроходцев где-то в лесах древней Сибири или Канады.
— И, скажу я тебе, — продолжал Шишел, — торчали мы на Зар-р-разе этой вовсе не напрасно. Похоже, что из тех краев Предтечи не так давно и откочевали. Тыщ двадцать лет тому… Потому что, если на Квесте или на Харуре каком-нибудь следы их и всякие артефакты днем с огнем искать надо, то на Заразе нашей — вот они, хоть и не хочешь, а мимо не пройдешь!
Что верно, то верно — поименованный Заразой Мир можно было считать своего рода музеем или пантеоном Предтечей: уже в первую неделю «великого сидения» во время поисков подходящего места для устройства форта Уолт наткнулся на довольно хорошо сохранившуюся сеть дорог, уходящих в лесные чащобы. Эти дороги привели людей с Корабля в довольно странные места.
— Они там целые города понастроили — Предтечи эти… — Шаленый попробовал жестом изобразить то, о чем вел речь. — Или что-то вроде… И пирамиды такие… И похоже, вход в тамошний Янтарный Храм мы нашли. Но в него не полезли. Потому что если это такая же штука была, как на Квесте, то тот, кто в нее полез бы, мог очень даже просто назад не вылезти. Или — того хуже — мозги себе набекрень сдвинуть, или вообще зомбаком обернуться.
Но без жертв все же не обошлось.
Свою дань с экипажа Корабля взял Океан.
И данью этой оказалась жизнь Билла Корнблата. Медик повадился в сопровождении кого-нибудь из пилотов выбираться на глайдере к побережью и, вооружась аквалангом, подводным ружьем и видеокамерой, изучать подводную флору и фауну Заразы. В один не слишком прекрасный день он не вернулся на берег. После этого в местные воды не совался уже никто из экипажа Корабля.
— Жалко, конечно, дока, — признал Шишел. — Как говорится, любопытство сгубило кошку… Он словно дите малое был. Добрейший малый, бестолковый слегка… И страшно охочий до того, чтобы все и вся курочить на предмет посмотреть, как оно устроено… Мы с ним, считай, подружились даже — на предмет карточных фокусов… Ну да ладно, — печально махнул он рукой. — Чего уж теперь…
С минуту оба собеседника молча прислушивались к тому, как в их банках тихо шипят пузырьки выдыхающегося пива.
— Однако ж на вечное проживание на Заразе этой мы вовсе не подписывались, — продолжил Шишел. — А потому пришлось нам в конце концов раскачаться на новый Скачок. Перед тем долго судили и рядили… Прямо-таки до посинения аж… Я-то, грешным делом, прикидывал, что снова нас к чертям на кулички вынесет, но не тут-то было..
И действительно, не тут-то было. В этом Шишел был абсолютно прав. Видно, бросок к Заразе был своего рода глюком застоявшегося за тысячелетия Корабля Предтечей. Второй под пространственный переход благополучно вернул странников в пределы Обитаемого Космоса. Если под благополучием понимать появление Корабля внутри темного газопылевого облака — «черного мешка» неизвестной протяженности. Снова было невозможно определить свои галактические координаты — ни свет звезд, ни радиосигналы не могли пробиться в погруженные в вечную ночь недра «мешка». Однако где-то внутри него, в относительной близости от места выхода Корабля из подпространства, располагался и подавал активные признаки жизни какой-то населенный Мир.
Приемники Корабля, хотя и неуверенно, но довольно часто принимали обрывки радиопередач, переговоров между какими-то кораблями и их планетарной базой, телевизионных программ. То сквозь хрип и треск прорывались музыкальные синкопы, то глухая перебранка пилота с оператором, то на экранах ТВ
