древнего Корабля. Внеплановый переброс даже одного крейсера Объединенного Космофлота Федерации мог быть оправдан разве только необходимостью подавления вооруженного мятежа или какой-нибудь глобальной эпидемии. А тут в дело бросили даже два!
— Так что пришлось им ноги уносить и с Шарады, меня не дожидаясь, — вздохнул Шаленый. — Винить их за то не могу — с крейсерами не поспоришь… Они к тому же мне денежки-то оставили — чтоб не пропал. И письмо — чтоб ждал. На Океании. Потому что у Шарады опасно стало. И вообще. А у них — у Фесты с компанией, — видишь ли, надежда появилась, что все-таки одолеют они систему управления корабликом этим… Письмо-то мне передали. А вот денежки… Ненадежному человечку они дело доверили.
При воспоминании об этом моменте своей биографии
Шишел скрипнул зубами:
— И как назло, все мои хитрые вклады остались в банках Мелетты, Прерии, Океании той же… А на Шараде — ноль целых, ноль десятых. У меня, впрочем, магическая рукопись с собой была. Я ею еще на Чуре торгануть пытался, но когда Кром к ней прицениваться начал, то я повременить решил. На черный день сохранил. А на Шараде пришлось с рукописью той расстаться.
Тут Шишел стал еще мрачнее, чем был до того.
— И ведь предупреждали же меня, что в тех местах с магией поосторожней быть надо… — с досадой продолжил он. — Всему жадность виной — возможность была. Получилось так, что можно было на нее выменять большую партию магических монет. У одного купчины с Квесты. Он, хотя который уж год на Шараде обретался, в торговле выгоду свою различать не разучился. Только для этого надо было в далекий анклав пробраться через два других от Терминала. Я, дурак, и пробрался. Через горный перевал лезть пришлось в кислородной маске. Потом дирижаблем лететь. А под конец подземным туннелем плыть. Большой, надо сказать, туннель. И стены в нем светятся…
Шаленый вздохнул, вспоминая о красотах тех мест.
— Ну и как, — поинтересовался Гай, — выкупил ты те монеты?
— Монеты-то я выменял, чтоб им в огне гореть! — с досадой отмахнулся от неуместного вопроса Шишел. — И хорошо выменял — за ту рукопись с Даосы…
Взгляд его водянистых, чуть навыкате глаз стал — на миг, не более — мечтателен. Должно быть, то была действительно удачная сделка. Удачная сделка, заключенная в красивых местах…
— Понимаешь, она какая-то заколдованная — эта рукопись, — объяснил он. — У нее свойство такое — ее невозможно скопировать. Никому не удалось. Обязательно сбой какой-нибудь. Или глюк… Даже вручную не выходит. Затемнение в мозгах она, что ли, вызывает…
— Слышал о таком… — кивнул Гай. — А у тебя она как очутилась?
— То занятная была история, — снова улыбнулся Шишел. — Нас к Даосе вынесло как раз об ту пору, когда там те самые события вышли… Помнишь — когда демократы сцепились с теократами?
— Кажется, не демократы, а либералы… — с трудом припомнил Гай. — А впрочем, пес их разберет…
— Так вот, — продолжил Шишел, — мы тогда участвовали в эвакуации Горных монастырей. Совершенно бескорыстно — это Фесты идея была…
— Оказывается, вы не только меновой торговлей занимались, — не без удивления заметил Стрелок. — За вами и добрые дела числятся…
— Было дело… — несколько смущенно признал Шишел. — Так вот, в благодарность за спасение Верховный Настоятель — забавный такой дед — нам и даровал тот свиток. Мы сначала не поняли — думали, что это что-то вроде благодарственной грамоты или почетного диплома какого-то… И болталась эта штука у нас в боксе, который под кают-компанию приспособили. На стене, вроде сувенира этакого… И если б мы туда как-то раз одного купчину с Трассы не завели, так бы и не знали, что эта штука немалую ценность имеет. А когда он нам за нее сразу хорошую цену заломил — навели справки… И с продажей повременили.
— А о чем она, эта рукопись? — поинтересовался Гай.
— Да шут ее знает. Магия, одним словом… — Шаленый безнадежно махнул рукой. — Ладно — бог с ней, с рукописью этой. Но это в других Мирах ее за хорошие деньги сбыть можно. А на Шараде нет. Только магия за магию. Оказалось, что магические деньги не продаются. Ими не с людьми торгуются, а с Судьбой. Они только дарятся, выигрываются или в обмен идут на какую другую магию… Выиграть или проиграть их можно. И все. Я, дурак, о том тогда не знал. А простых наличных у меня штуки две федеральными баксами осталось. И местной — анклавной — мелочью ерунда какая-то… Не то что до Океании добираться — на что жить, непонятно…
— Да… — посочувствовал Шишелу Гай. — Что называется, ни выпить, ни закусить…
— Так, да не совсем, — оживился Шишел. — Насчет выпить, так это в анклаве Трех Лун — где Космотерминал расположен — запросто. Там виски священным напитком проходит. Так что на халяву хоть вусмерть упейся. Обряд исполнил — и получи… Другое дело с закуской. Одним словом, как-то жить надо было. Главное, даже на Трассу нельзя устроиться. Потому что охота на меня пошла. И Спецакадемия, и господа военные, и бог весть кто еще — все со мной поговорить захотели. На предмет кораблика нашего. А с этой публикой разговоры плохие… Так что решил я на денежки свои магические игрануть — глядишь, что и обломится. А там видно будет…
Надо сказать, что решение пустить магические монеты в игру Шишел, человек решительный, принял в варианте экстремальном — «если играть, то по-крупному». Но желающих играть «по-крупному» на магические монеты не нашлось. За одним исключением.
Исключением был Большой Игрок. Колдун, игравший на чудеса и предметы магии. Все, кто имел с ним дело, в один голос утверждали, что Игрок предельно честен. И добавляли: «По-своему…» Угловатый шатер Игрока на Цветном рынке был местом, где приезжий народец проигрывался до состояния полного рабства, от которого освобождался, только исполнив некие причудливые поручения Игрока. Реже обретал необычные способности — на день, на час, на год. Совсем редко — на всю жизнь. Вообще-то, чтобы играть здесь, надо было быть сумасшедшим. Но временами Шишел бывал достаточно безумен.
— Колоритный мужик, Игрок этот, — признал он. — Бородища по пояс, нос крюком… И глаза, словно уголья раскаленные. И надо сказать, не очень-то этот тип людей из Федерации жаловал. Особенно тех, кто по-русски болтает. Это из-за прозвища своего…
Прозвище Игрока Абанамат действительно было понятно только знатокам русской ненормативной лексики. Какая-то добрая душа разъяснила игроку его сокровенный смысл, после чего на понимающих его — смысл этот — Игрок смотрел зверем.
Зверем посмотрел он и на Шишела. Однако, когда тот выложил на цветастый игорный коврик объемистый кожаный кошель с монетами древней чеканки, взор его смягчился.
— Ты хорошо играешь в наши кости? — поинтересовался Абанамат, доставая из складок своего широкого, расписанного золотом халата кубический стаканчик. — В другую игру на эти деньги играть грех.
— Пока ни разу не пробовал, — совершенно спокойно уведомил его Шишел. — Но ты мне разъяснишь…
Брови Игрока поползли вверх. Но, подавив естественное удивление, он пояснил:
— Все просто. Костей — семь. У каждой — шесть граней. На каждой — свой знак. Когда выбрасываешь кости на ковер, получается узор. У каждого узора — свое значение. И свое имя. Если ты хочешь изменить это имя, то можешь повернуть, как хочешь, две кости. Или одну. Или не менять ничего. Потом — если мне выпал жребий играть вторым — бросаю кости я. На тех же условиях. И тоже получаю какой-то узор. Имя твоего узора бьет имя моего Или наоборот. Тот, чей узор победил, выигрывает. Только и всего. Сколько конов будешь играть? Об этом договариваются сразу. Железное условие.
— Семь, — сказал Шишел, подумав. — Семь — счастливое число.
— У вас там, может быть, — пожал плечами Абанамат. — Ладно. Пусть будет семь. Бросаем жребий.
Шишелу выпало бросать кости вторым. Все монеты до последней он проиграл за три кона.
— У тебя еще четыре кона на то, чтобы отыграться, — усмехнулся Игрок. — Если не получится, у тебя будет неделя на то, чтобы погасить долг — как хочешь. Достанешь такие же. — Он кивнул на
