Легких путей не ищем, да?
Говорил он бархатным баритоном, хотя наверняка мог переключиться на любой тон в обширном своем диапазоне. Молча я покосился на другие двери. Конечно, мы уложили лишь треть… жрецов, апостолов?.. а ведь остались еще восемь. Включая тех недозрелых, что припустили за мной, точно шавки за удирающим котярой. Может, я и впрямь перемудрил. С другой стороны, уж лучше долбать взрослых, чем мальцов.
— И потом, ты поторопился, — заметил хозяин. — Нормальный герой должен возникать в последний момент, in the very nick of time! А до полуночи еще сколько? И спасаемая еще не готова. Ну как теперь нагнетать драматизм?
— Ну, извини, — ответил я, слегка растерявшись. — Кто же знал, что твои Горынычи так лопухнутся? Я отводил на них больше времени.
Калида вздохнул, будто подыгрывая мне, и посетовал:
— Все, буквально все приходится делать самому!.. А ты, Родик, не слишком с ними церемонился. И на кодекс наплевал, да?
— Какой кодекс, Игорек, о чем ты? — Я даже рукой на него махнул. — Да разве это люди? Все, что было в них человеческого, ты же к себе перетянул, так?
— Уже заминировал их? — Он покачал головой, то ли укоряя, то ли одобряя. — И не дрогнет рука?
— А как думаешь?
— По-твоему, они для меня такая ценность?
— Не абсолютная, но для торга сгодятся. Пока еще подрастут новые!.. Какая ж ты гнида, Игорек, — прибавил я. — Сам-то не желаешь пачкаться в мерзости, потребляешь рафинированный продукт.
— Н-да, массовки тут не хватает, — вдруг сказал Калида, — пустоты нечем заполнять. И своих клуш я разогнал, — прибавил, будто жалуясь. — Пусть уж сидят в своем курятнике, исполняют доступную функцию. А я — здесь, — огляделся с удовлетворением. — Где храм, там и звонница, верно? Вот угляжу, где неладно, да как вдарю в набат!
Скосив глаза на колокол, я разобрал в рельефе, покрывавшем его сплошь, замысловатые сплетения девчоночьих тел, меж которых, впрочем, мелькали мальчишеские. (Вот как, у нас новые мотивы?) А колокольному языку придали вид гигантского детородника. Пожалуй, таким набатом достучишься… до самого святого.
— Знаешь, Род, каково это, — опять сменил тему Калида, — каждый день умирать с рассветом, а воскресать после заката? Конечно, впечатления копятся, копятся… да что толку, что может этот дурак? Потому и движется мой сюжетец через пень-колоду. Еженощно приходится плести его наново, а персонажи расползаются, вытворяют чего хотят. А ведь какой коллектив меня составляет, сколько народу уже влилось!..
— А ноль сколько ни складывай, на единицу не наскребешь, — сказал я. — Ну не дал Бог таланта!
— Лучше быть дураком, а? — усмехнулся Калида. — И заблуждаться на свой счет. Беда с этим умом!.. По-твоему, что тут? — спросил он, показывая пакетик с плотно уложенными плодами, сморщенными и темными. — Думаешь, сушеные бананы? — И захихикал ликующе: — Точно, они и есть! — Затем посуровел. — Странно, что я не заделался серийщиком. В детстве меня столько изводили насмешками — такие, как ты: поджарые, спортивные, рослые, — что вполне мог начать убивать.
— Не проще было похудеть?
— Проще-то как раз крушить зеркала! — хмыкнул он.
— Вот так, да? — спросил я, стреляя из «гюрзы» сперва в один экран, затем во второй. Третий, перед которым расселся хозяин, пока оставил — для освещения. А на месте первых двух взамен ошеломляющих просторов проступили глухие ниши, сгустилась уродливая тень.
Калида не дрогнул, лишь вздохнул:
— Какие декорации порушил!
— Какой великий артист погибает! — в тон ему сказал я.
— Скорее режиссер, — поправил он. — И почему погибает? Вот уж дудки! Ну, что у нас по сценарию?
— Yes, yes, — сказал я. — Не has one more shot!
— Ну не в меня же? Мне-то еще в человечности не отказываешь?
— Пока ты следуешь кодексу. Но можешь и преступить.
— Зачем? Поиграем, раз положено.
С внезапной легкостью, будто не замечая здешнего киселя, Калида слетел на пол, оказавшись вплотную к нам, и в руках его проросли два меча, коротких и широких, извлеченные невесть откуда. Маленький, босой, в одном тряпье, он смотрелся потешно на фоне верзил, закованных в броневые скафандры, и сам откровенно радовался этому, точно режиссерской находке. Но техника его оказалось безупречной. Из киношных драчунов с ним мог сравниться разве Джет Ли — ошеломляющая стремительность ударов, филигранная отточенность каждого движения. Даже изобретательному и по- обезьяньи ловкому Чану было далеко до такого. А если сложить искусство Калиды с его силой, превосходящей даже силу храмовников…
От тяжеленных ударов, изредка прорывавшихся через мою оборону, сотрясалось все тело, немели мускулы, пылала кожа. Мы не могли накинуться на него вдвоем: это противно кодексу, — и вряд ли Калида позволил бы нам, если б захотели. Пока он расправлялся с одним, второй только и успевал, что подняться, сменяя напарника. Надо отдать Кире должное: он не дрогнул, не потерялся. Меня-то больше поддерживала гордость, а парень действительно оказался бойцом — неукротимым, упорным. Враг налетал точно смерч, и как ни старались то я, то Киря противостоять лавине ударов, каждый такой наскок отбрасывал, будто столкновение с малолитражкой. Возвращаться в драку становилось все трудней, а вот наш противник не делался слабей. И когда меня очередной раз отшвырнуло каскадом направленных взрывов, а Киря, несмотря на свое упрямство, больше не смог встать, я решился взойти на новый уровень, наконец включив усилители. И только поэтому успел вмешаться, когда враг ринулся добивать Кирю, уже едва ворочающего мечами.
Мы снова сцепились, но теперь Калиде, сколь бы могуч и грозен он ни был сейчас, противостоял симбиоз человека и машины, почти киборг. Каждый мой удар подхватывался и ускорялся пластиковыми мускулами, а каждый блок превращал меня в монолит. И все равно это лишь сблизило силы. Черт, я не верил своим ощущениям! До сих пор сознавал лишь, что Калида намного меня сильней, — но ведь не на порядок?
По крайней мере теперь я мог отдышаться, уйдя в оборону, а большую часть работы спихнув на скафандр. Игра вроде затягивалась. Вот и Киря уже поднялся, готовясь подхватить эстафету.
— Ах, вы так! — азартно вскричал Калида, отскакивая метров на пять. — Мало вам прежней форы, презренные людишки!
И он вдруг принялся расти, на глазах вытягивая конечности, будто они были складными, далеко раздаваясь в плечах, — пока не вымахал в костлявого исполина, намного обставив ростом нас с Кирей. Еще и это, дьявольщина!
— Ну, каково? — вопросил Калида громыхающим басом. — Довольно с вас или добавить?
Теперь бывший толстячок действительно смахивал на Кощея. Уж и не знаю, того ли рисовали с подобных типов или сам Калида решил воссоздать древний персонаж. Такая конструкция оптимальна для драки, если достанет силы ворочать эти мослы с приличной скоростью. А сил у Калиды хватало. В отличие, кажется, от желания.
— Впрочем, меня опять заносит, — объявил он обычным голосом. — Мы ж не в сказке, верно?
— Ты драться-то собираешься? — напомнил я, неспешно надвигаясь.
По всему телу ныли болячки, полученные от Всадника, и уже пылало немало новых, схлопоченных только что. Но вводить последние резервы я не спешил. Калида осторожен, чуток — нельзя его спугнуть. Где искать потом?
— Ой, да будет вам! — сказал он, поморщась. — Все эти мечи, поединки… Когда вы повзрослеете?
