— Во-первых, по своему психоскладу я не предприниматель, не лидер и не воин…
— Зато умелец, каких поискать!
— Во-вторых, здесь пока интересней. Крутари мне, в общем, понятны — во всяком случае, тамошние странности тутошним не чета. Льщу себя надеждой, что шевелить мозгами умею не хуже, чем руками.
— Все ты врешь! — мстительно сказал Тим. — Ты ж у нас христосик, филантроп, а здесь в тебе нуждаются многие вот ты и рассиялся сердцем, будто тот придурочный Данко! И обойдутся с тобою как с ним, когда догоришь, — все же Горький был не глуп.
— В отличие от тебя. Где ты видел таких филантропов?
— Вон, сидит один!..
— На, залейся, — сказал Вадим, заваривая гостю свежую порцию чая, ибо прежнюю тот уже допил, а заодно почти прикончил и собственные консервы, оставив хозяину последнее ананасовое колечко. — Бог с ними: с крутарями, с филантропами… Поговорим лучше о Крепости.
— Ну чего ты к ней прилип? Стоит худо-бедно, не рассыпается — и слава Основателю! Может, это и вправду нам больше подходит, может, мы действительно ближе к китайцам? Почему не допустить, будто планомерные, последовательные реформы сверху способны принести к благоденствию — пусть не быстро, зато без лишних потрясений?
— Братишка Тим, ты все-таки технарь, а рассуждаешь как заправский чинодрал — вроде того же Марка, — подколол Вадим приятеля. — Ну напрягись, попробуй выстроить модель этой системы, показать ее механизмы, кабели, движители. Только собери ее из реальных деталей, не из придуманных. Ты ведь умеешь подмечать людские слабости — не только же затем, чтобы позлословить? Поставь себя на место Глав — захочешь ты делиться властью? А если захочешь, то кто тебе это позволит?
— Интересно, на что ты намекаешь? спросил Тим. — На заговор таинственных злоумышленников? Так не ты первый!
— «Не следует умножать число сущностей», — согласился Вадим. — Вообще меня никогда не вдохновляли поиски тайных врагов, столь у нас популярные, почти все можно объяснить собственной дурью. Однако на сей раз действительно не складывается.
— В конце концов, много ты в этом понимаешь! — с презрением сказал гость. — Может, ты обществовед? Или социолог? Ты же технарь, как и я, в крайнем случае — менестрель. Оставь эти странности гуманитариям.
— Дипломированным, подтвержденным?
— Хотя бы.
— А с чего ты взял, будто они понимают больше?
— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался Тим, — разъясни!
— Знаешь, я давно разуверился в мудрых правителях и честных советниках у них на службе. Лучший способ завалить дело поручить его государству. Для меня оно неизбежное зло, а вовсе не священная корова. И потом, слишком это меня затрагивает, чтобы оставлять решение другим.
— Интуитивист! — презрительно хмыкнул Тим. — И чего же ты чуешь теперь?
— Что нынешняя идиллия скоро закончится. До сих пор только готовилось нечто, а настоящие изменения начнутся теперь.
— А кроме домыслов, у тебя ничего нет?
— А участившиеся разборки между крутарями? — принялся загибать пальцы Вадим. — А эти ночные мясорубки? А необъясненная пропажа многих людей? А массовая дебилизация, зашедшая так далеко?
— Может, опять на солнце пятна? — задумчиво промолвил Тим. — Наши люди такие впечатлительные!
— Я чувствую: что-то надвигается. Пока мы видим только ширму, а за ней подходит такая каша! И вот тогда за нас примутся всерьез.
— Не жидковато для приличной гипотезы?
— Как раз гипотеза пока не выстраивается, — вздохнул Вадим. — Сплошные подозрения. Однако я привык ими не пренебрегать.
— Хорошо, кто же за ширмой? Неужто крутари?
— Не знаю, Тим, — на сей счет моя интуиция помалкивает. Говорят, у них набирает силу стая неких таинственных горцев. Уже подмяли под себя не одну банду.
— Так и величают себя: «стая»? — заинтересовался Вадим. — Странные термины вводятся в оборот, не находишь? «Вожди» и «вожаки», «паства» и «пастыри», теперь еще «стая». Крутарей уже переименовывают в «волков», блюстителей — в «псов», прочую публику — в «грязь». Как бы и вовсе скоро не опуститься на четвереньки… А вообще не худо бы заняться крутариками всерьез — благо у меня там полно знакомцев!
— Кстати, по поводу «вожаков», — с ухмылкой заметил Тим. — Ты уже забыл комсомольских? Как они меня умиляли, прямо до слез! Видимо, прочих уже тогда почитали за баранов — так что преемственность налицо.
Рассеянно он дожевал последнее печенье, пошарил ладонью по пустой тарелке, с сожалением вздохнул.
— А хочешь, я тебя продиагностирую? — вдруг предложил Вадим.
— Нет! — испуганно отпрянул гость, застигнутый врасплох. — Отзынь. Хватит с меня этих ваших баек про «сглаз на левом плече» да про заочные исцеления — развелось, понимаешь, шарлатанов! Не желаю ничего знать про свое здоровье — вообще не люблю экзаменов.
Но Вадим уже припер его к стене развернутыми ладонями и теперь с прикрытыми глазами будто прощупывал что-то в воздухе, постепенно опуская руки. Поневоле Тим затих, опасливо за ним наблюдая.
— Ну ладно, — сказал он, как только Вадим убрал ладони, — «недолго мучилась старушка». Жить-то буду?
И замер в напряженном ожидании: все-таки другу Тим доверял, хотя и строил из себя скептика.
— С мозгами у тебя неладно, — сообщил Вадим. — Поберегся бы, умник.
— А то я не знал! — вскричал Тим, с облегчением подхватывая шутку. — И стоило закатывать представление ради ерунды?
— Между прочим, сейчас я серьезен, — сказал Вадим. — В утешение могу предложить две версии, на выбор: либо я наконец свихнулся и сие мне только чудится, либо я приобрел новое качество — провидца.
— Эй, а это при чем? Мы ж говорили о болезни!
— Кто?
— Ну, о диагностике.
— «Диагноз» означает «распознавание», — сообщил Вадим. — Считай, я распознал твою будущую травму. Или будешь ждать доказательств?
— Хорошо, а конкретней? — потребовал Тим. — Кирпич на голову свалится, что ли?
— Опасность грозит именно мозгам — не голове.
— Слушай, чего ты лепишь? — изумленно спросил Тим. — Как это вообще возможно конечно, если это травма, а не психоз! Туману подпускаешь, да?
— Не хочешь — не верь. — Вадим пожал плечами. — Мое дело — прокукарекать. А поразить мозг, минуя череп, не так и сложно: есть масса способов — от ядов до излучений.
Тим уныло задумался, наверное, прикидывая, откуда может свалиться на него такая напасть. Но, не додумавшись ни до чего, скоро ушел тем более, угощаться уже было нечем, все подмели вчистую.
Прибрав на столе, Вадим пододвинул старенькое кресло к шкафу и наконец запустил приборы. От свечения экранов, дисплеев, индикаторов в комнатке сразу прибавилось уюта и на душе стало теплей, как будто мысле-облако уже начало подзарядку. Вадим словно добрался до вожделенной книги — во всяком случае, ощущения были схожие. Все-таки жить стоило — хотя бы ради таких мгновений, когда общаешься будто со всем миром сразу, наплевав на границы и бессмысленные смерти. Когда давно ушедший автор
