окружении данных хватает!
— В отличие от дальнего, верно? — подсказал гость. — Выходит, самое время расширять круг.
— А почему, думаешь, я пасу Марка?
— Думаю, все же из-за Алиски, — хмыкнул Тим, сладостно вгрызаясь в печенье. — Чего там между вами дело темное. Но без нее ты давно б послал Марчика подальше, просто из брезгливости. Да и он не стал бы терпеть твои наезды.
— Я надеялся, он хоть что-то знает.
— Ну?
— Если знает — не признается. Хотя и злится.
— Допрыгаешься, — посулил Тим. — Нашел себе забаву — дергать тигра за усы!
— Скорее уж крысу.
— А крысы, чтоб ты знал, сумеют и тигра загрызть, ежели навалятся скопом. «Нам не страшен серый волк: нас у мамы целый полк!» Большого-то зверя еще можно завалить хотя бы сдуру. — Тим вдруг умолк и поглядел на хозяина с любопытством: Ну, чего кривишься — зубы болят?
— Не понимаю, на чем держится здешний режим, — признался Вадим. — Экономику развалили, от мира обособились — и все ж ухитряются содержать прорву нахлебников, не срываясь ни в голод, ни в разруху. Сил не хватает обуздать крутарей или подмять частников, как бы ни хотелось, зато пресловутый «занавес» сработан, похоже, из броневой стали. Уровень жизни в народе упал на порядок, при том что верхушка благоденствует, — и хоть бы кто-нибудь возмутился!
— А чего им возбухать? — посмеиваясь, заметил Тим. — Сам же сказал: голода нет, какая- никакая конурка имеется, и при всем том вкалывать по-настоящему не заставляют. Чего еще желать простому люду? Слава богу, у нас не дикий Запад, где принято надрываться ради несчастного загородного дома в три этажа и пары тачек на каждого из членов семьи. А скоро нас и вовсе рассадят по камерам и даже на прогулки будут водить строем, чтоб не бузили, — порядок будет, представляешь?
— Они бы, может, и хотели, да где взять силу? «Бодливой корове…»
— Когда потребуется будь спок, — заверил Тим. — Как они с нашим Отделением, а? Откуда только что повылезло!
— Думаешь, у них бездонный мешок с сюрпризами?
— Кто знает, Вадя, кто знает. И выстроят нам такой лагерь!..
— Не настолько ж мы дураки, чтобы дважды влететь в одну яму?
— Да кто нас спросит! — засмеялся Тим. — И вообще, родной, ты слишком хорошо думаешь о людях — по себе, что ли, судишь? Да ты представляешь, сколько народу сейчас грезит о персональной камере, хотя б и с видом на помойку! И чтоб надежная крыша над головой, и гарантированная кормежка, и ежевечерняя жвачка по тивишнику. Что ты — это ж предел мечтаний! Собственно, уже сейчас многие живут так, и не нужно им больше ничего. Служба, дорога, дом — все!
— Тебя устраивает такая жизнь? — спросил Вадим. — Меня — нет. Бездельников у нас полно, согласен, да ведь и работяг немало! А каково сейчас людям одаренным? И все равно шагают в едином строю неизвестно куда.
— А разве ты не в нем?
— Но крайней мере, я плетусь в последнем ряду. Подвиг, конечно, небольшой, но если б эта тенденция стала массовой…
— Так ведь не станет?
— К сожалению.
— Не знаю, не знаю, — сказал Тим. — Сам знаешь, я, в общем, не тупица, однако шалопай и бездельник, каких мало, и главная проблема заставить меня вкалывать. Так что хорошая плетка по заднице мне бы не помешала.
— К дьяволу ее! Пряник — куда ни шло!.. Тем более, хорошая плеть редко сочетается со здравым умом, и погонят тебя в такие края, куда ты вовсе не собирался!
— «Куда Макар телят не гонял», да?
— Или «ворон костей не заносил», — еще сгустил краски Вадим. — И чего нас вечно тянет на неизведанные тропы? Так и норовим оказаться «впереди планеты всей» одним большим скачком, точно китайцы.
— Скучный ты человек, Вадик, — не любишь экспериментов. В тебе иссяк «дух авантюризма».
— Я не желаю быть их объектом. Кто хочет — пусть экспериментирует, только без меня. Слава богу, человечество уже накопило немалый опыт — не худо бы для начала его освоить.
— Есть мнение, что для нашего менталитета не годятся чужие рецепты.
— Свежая мысль! — фыркнул Вадим. — За последнюю дюжину лет ею уже попользовались все: от латышей до туркменов, — точно уличной шлюхой.
— Учение всесильно следовательно, верно, — наставительно заметил Тим. — Или наоборот? Во всяком случае, нашу «загадочную душу» ты, инородец, лучше не замай!
— Если что-то годится для американцев с японцами, то и мы как-нибудь втиснемся, — сказал Вадим. — А все эти байки об исключительности выгодны одним властолюбцам, а годятся лишь закомплексованным дуракам.
— Коих большинство, — напомнил Тим. — А как же наша «соборность»?
— …сказал баран барану. Вообще среди разумных людей это зовется стадным инстинктом. Есть чем гордиться, да?
— Но разве человек не стадное животное?
— Общественное! Почувствовал разницу?
— Ну да, конечно, — подхватил Тим. — Когда в стадо сбиваются люди, это уже зовется обществом, верно?
— Люди не сбиваются в стада, если они люди, — Даже и в стаи. Разуму нужна свобода!
Вадим и сам поморщился — настолько выспренно это прозвучало Однако не отказывать же от смысла из-за неудачно выстроенной фразы? Он потянулся за чайником и подлил кипятку в загустевший чай — себе и Тиму. Последний, правда, любил чаевничать покруче, а в прежние времена и вовсе заваривал по трети пачки на чашку, — но и без того он слишком легко возбуждался, с пол-оборота.
— Хорошо говорить тебе — сильному, — проворчал Тим. — Ты-то распорядишься своей судьбой, если захочешь. А каково слабым?
— Я себя сильным не считаю, — возразил Вадим. — Хочу я куда больше, чем делаю, даже когда все зависит от меня. Правда, большинство и на такое не способны — зато очень изобретательны в оправданиях.
— На меня намекаешь? — Поинтересовался Тим. — Как будто мне есть куда деваться!..
— А что мешает тебе перейти, скажем, в частники? Ты ведь всегда мечтал о самостоятельности.
— Во-первых, не так это просто: мы ж крепостные не только по названию, сам знаешь. И даже паршивые наши конурки приписаны к КБ, а стоит из него выйти… Во-вторых, кому там нужны мои таланты? Здесь меня хоть и достают, однако погоняют не слишком и не мешают удовлетворять любопытство за государственный счет — пока отчетность в порядке. В-третьих, подпасть под власть крутариков немногим лучше.
— Но там хотя бы есть выбор.
— Если повезет, — сказал Тим, — и то — поначалу. А в общем, такое же крепостное право, только поводок чуть длинней.
— Вот я и говорю, — хмыкнул Вадим. — Оправдываться мы умеем.
— Это доводы, чудило, — возмутился спец. — Не оправдания — доводы!
— Ну да, уровня: если не вполне белое — значит, черное. Конечно, полной свободы тебе не дадут нигде и никогда, но ведь ты даже кусочка ее не желаешь — под тем предлогом, что не предлагают всю. Если б это не затрагивало тебя лично, ты сам бы понял, насколько нелепы такие «доводы».
— Хорошо, а почему ты туда не уходишь?
