у контрабандистов. Кстати, слухи о подбугорных чудищах муссируются в Крепости постоянно, но попробуй отыщи в них здравое зерно — при такой-то шумовой завесе! И если чудища существуют, почему не заходят в город? Может, их и выдумали специально, чтоб отпугнуть губернцев от границы?»
В мелководье знакомого зала Вадим вступил, точно в прихожую своего дома, — так потеплело на душе. После недавней тьмы тут действительно показалось светло, и даже Юля немедленно закрутила головой, будто что-то углядела в окрестном сумраке. А сам Вадим с интересом наблюдал, как в нем, за ненадобностью, сужается диапазон воспринимаемого света, словно сдвигаются шторки. Кстати, чтобы включить тепловидение, ему потребовалось полчаса — впрочем, обычное зрение настраивается на темноту не быстрее, так что грех жаловаться.
Не теряя времени, Вадим двинулся к подъемнику. Против опасений, их одежду не умыкнули, как фонарик: видимо, не очень в ней нуждались. А может, убоялись испытывать терпение пришельцев — те ведь могли оказаться злопамятными. Сграбастав барахло, Вадим стащил со спины упирающуюся девушку и погнал перед собой вверх, к тусклому и далекому пятнышку света («прекрасное высоко»). Однако на середине лестницы устроил привал, чтобы нарядиться по всей форме, — и Юлю тоже вынудил одеться, ибо впереди ощутил неладное. Или просто учуял — едкий дух пота, становившийся явственней с каждой ступенькой. Запах был многослоен, от застарелого до свежего, к тому же исходил от мужчины, к тому же — не от одного. Но и не от многих, насколько Вадим в этом разбирался. Иначе он просто повернул бы назад — в надежде, что бесплотные обитатели тоннелей не нападут и при втором визите, а крысы не подходят к поверхности близко.
Плохо, что ему надо так же долго настраиваться на драку, как на темноту, — что за инерция, в самом деле? Пока приходит злость, пока вздуваются мускулы и наливаются тяжестью кулаки, уже все заканчивается. А Вадим так и остается с разбитой физиономией, в лучшем случае. И ладно бы он боялся — еще понятно. Так нет, просто такой телок смирный!
«Предчувствия его не обманули»: опершись кожаными задами о сиденья стареньких двуколесников, выход перегораживала пара скучающих патрульных, после наружной жары обсыхавшая в прохладной тени вестибюля. Маленькая, а все же свора.
— Ага, — удовлетворенно проговорил один, — вот и дождались! Ну-ка, ну-ка, кого мы поимеем сегодня?
Мясистой складчатой физиономией он походил на мопса — как и широкой слюнявой ухмылкой. Оба блюстителя были ражими детинами, как на подбор (собственно, почему «как»), — однако рыхлыми. В отличие от репрессоров, блюстителям не полагались огнестрелы. И слава богу, иначе, в избытке рвения, они попытались бы укоротить крутарей, и тогда в городе такое бы началось!.. Зато у каждого, в дополнение к пластиковым латам, имелись железорезиновые дубинки либо нунчаки, коими блюстители, если подворачивался случай, охотно крушили ребра и сминали черепа злосчастным неслухам. Другое дело, что владеть этим оружием они не очень умели. Как и с крутарями, задираться с ними было опасно: всего и разница, что их стая крупнее любой из городских банд, а проку от каждого — меньше. В безлюдных местах с ними и вовсе не стоило встречаться: кому потом чего докажешь? Вадим подозревал, что в патрульные специально набирали патологических агрессоров с предельно узким кругом подобия — проще говоря, психопатов. Но при этом крупных и крепких, с навыками уличных мордобоев и — «не из нашего района». То есть, судя по всему, почти все они были пришлыми, навербованными по стране перед самым Отделением, — не из уголовников ли?
До сих пор Вадиму удавалось избегать стычек с этими овчарками Крепости, часто балансируя на самом краю, — но всякое везение когда-то кончается. Тем более, сегодня инициатива явно принадлежала не ему. Сколько раз говорено: не ходи на поводу у женщин! Особенно — у таких нахальных. Ну, кто начнет?
— В чем дело? — осведомилась Юля. — Мы никого не вызывали!
Для тренированного уха это прозвучало бы убедительно, однако сия окраинная парочка вряд ли привыкла вникать в тонкости. К тому же хозяевами здесь были блюстители, и кто мог предсказать, как обошлись бы они с самим Первым, окажись с ним наедине.
— Гля, а она юморная! — восхитился первый. — Люблю заводных!
— Освободите проход, — распорядилась Юля уже с легкой досадой. — Не нашли другого места для стоянки?
Блюстители переглянулись, расплылись в свирепых ухмылках.
— Девочка, псов лучше не дразнить, — пробормотал Вадим еле слышно, хотя уже не верил в благополучный исход. Наверняка эти ухари из тех, кто открытые девицами плечи и коленки понимает как приглашение. А уж если всплывет отсутствие трусиков!.. Одного Вадима еще могли отпустить, предварительно отдубасив, — но не с таким лакомым кусочком.
— Чего их слушать? — огрызнулась Юля. — Тоже, начальство! Мой папенька их в порошок сотрет.
— Если узнает.
— Что? — удивилась она. — Ты о чем?
— О том, что запугать блюстов пытается каждая третья, и к таким у них особый счет. Эти ребята слишком глупы, чтобы учитывать малые вероятности, но потом готовы на все, лишь бы оплошность не всплыла! «Вплоть до убийства, — добавил Вадим мысленно. — Чтобы потом самим же его и „раскрыть“, навесив на какого-нибудь бедолагу. Например, на меня».
— Чего шепчетесь, козлики? — поинтересовался старший патрульный. — Мне что, повторять? Ну-ка, двигай сюда!
— Мы трогали вас? — с вызовом спросила Юля. — Или кого-то еще? Чего бы вам не отправиться ловить мясорубов, а не вязаться к порядочным гражданам!..
Блюститель ухмыльнулся с таким неподдельным весельем, что у Вадима мороз пробежал по коже. Плохой признак: он даже не оскорбился — словно заранее уверен в расчете. Не спеша патрульный извлек из-за пояса нунчаки и рассеянно покрутил ими вперед-назад, со свистом рассекая воздух.
— Ко мне! — негромко скомандовал он. — Бегом — арш! — Похоже, еще не забыл армейскую выучку. Не то вполне мог бы потребовать: «К ноге!» — затем прибавить: «Ползком, с-смерды!» И многие осмелились бы возразить?
По первому порыву Вадиму загорелось звездануть мерзавцу в ухо. По второму, впрочем, тоже, однако он давно научился не поддаваться порывам.
— Чего скис? — гневно прошипела девочка Вадиму на ухо. — Любой из моих гардейцев уделал бы этих клоунов за минуту, а в тебе здоровья на троих!
— Милая, это здоровье для себя, а не против других, — возразил он уныло. — К тому же я-то не на твоей службе!
— Считай, я тебя наняла!
— Да? — Вадим тягостно вздохнул. — А ты в своем праве?
«Если и нет, что это меняет? — подумал он. — Похоже, речь пойдет о наших жизнях — разве такого морального обоснования не достаточно?»
— Пошли, — шепнул Вадим. — Все — теперь подчиняйся!
Понурясь, он с видимой опаской одолел последние ступеньки, придерживая Юлю за локоток. И только шагнул с эскалатора, как отпихнул ее в сторону и рывком забросил руки за поясницу, будто решился выхватить огнестрел. Поигрывающий нунчаками настороженный блюститель стоял в двух шагах от Вадима, и его рефлекс включился безотказно — хотя бы на таком уровне их выдрессировали. Свирепо крякнув, блюст рванулся вперед, на выпаде отчаянно хлестнув цепами. Такой удар вполне мог проломить Вадиму голову, но ему хватило короткого шажка в сторону, чтобы убраться с линии атаки, и не слишком сильного рывка за проносившуюся мимо руку, чтобы добавить блюстителю скорости. И тот благополучно посыпался по ступеням, «изрыгая проклятия». Судя по энергичности выкриков, такой спуск не оказался для него чрезмерен. Подавив желание оглянуться, Вадим шагнул на второго патрульного, по-прежнему держа руку за спиной.
— Блефуешь, — сипло произнес тот, шаря по нему глазами. — Падла, нет у тебя ничего!
— Проверим? — спросил Вадим, снова имитируя горловое рыканье крутарей. — Ну, давай!..
Нехотя блюститель двинулся на него, и тогда Вадим выбросил спрятанную руку вперед, вынудив
