игнорируемая. Имею в виду крутарей.
— Крутари? — со смешком переспросил Игорь. — Это у которых бицепсы тяжелее мозга?
Как будто это характеризует что-нибудь, кроме самих бицепсов.
— Про вес не скажу, — вмешался бородач, сам весивший вдвое против Игорька, — а вот свою мужскую силу они растрачивают на тренажерах. К тому же их мускулы только с виду мощные, а на деле…
— Дутые, верно? — негромко подсказал Вадим.
— Вроде того, — согласился басмач. — А что, есть возражения?
— Как говаривал в подобных случаях один мой знакомый: «Давай-ка я вмажу тебе этими „дутыми“, а ты уж суди сам». Не лучший аргумент, согласен, и в доказательства не годится. Что же касается мужской силы… Ну, тут вам видней.
— Это почему же? — насторожился бородач.
— Что, разве не видней? — удивился Вадим. — Ну, извините — вы с такой уверенностью говорили!.. Наверное, очень хочется в это верить? Выходит, чтобы ощутить превосходство над крутарями, недостаточно интеллекта?
— Вы нас с кем-то спутали, — высокомерно парировал толстяк. — Это для самцов важнее потенция.
— А вы, стало быть, вознеслись над плотью? — С улыбкой Вадим оглядел оппонента, покачал головой.
— Чего? — немедленно спросил тот.
— Я молчу, — объяснил Вадим. — No comment.
— И ладно. Так что там про крутарей?
— Видите ли, в чем дело… Конечно, можно клеймить крутарей за тупость, за невежество, за чванливость, однако в упорстве им не откажешь. Эти ребята умеют ставить цель и умеют ее добиваться, шажок за шажком, ежечасно, ежеминутно, хоть на чуть, но меняя вокруг мир и даже меняя себя, вычерпывая из резервов все! По-вашему, это не стоит подражания или хотя бы уважения? Многие ли из вас способны на такое — если честно?
— Если честно, — запальчиво сказал Игорек, — то лучше быть слабым!
— Лучше быть здоровым и богатым, — пробурчал бородач. — Дальше что?
— Да нет, — пожал плечами Вадим, — я только призываю к взаимной терпимости, а кому здесь начинать, если не самым умным? И кто сможет представить себя на месте других лучше воображенцев? Наверно, я идеалист, — вздохнул он. — Но подумайте, кому выгодно развести всех по разным углам. И не обидно ли вам эрудированным, талантливым! — идти у них на поводу? Или для этого ума недостаточно — нужна мудрость? Подумайте!..
— Трибун, — брюзгливо заметил кто-то, — если не пророк. Скучно, господа!
— Ну почему, даже трогательно, — возразил другой. — Как это он: «Думайте, о мудрейшие из мудрых!» Очень впечатляет. Пожалуй, даже можно где-нибудь отразить.
Улыбаясь углами рта, Вадим ждал продолжения, однако ведущая троица — председатель, бородач и Игорек — общей атаки не поддержала, и она захлебнулась, толком не начавшись. Вскоре разговор переключился на другие темы, Вадиму не слишком интересные. И он снова принялся озираться, вглядываясь в лица, рассматривая запущенный зал, прежде такой торжественный.
— На волю хочу, — жалобно пискнула Юля. — Накурили!.. Смоемся, а?
Уходить было жаль, однако и Вадиму в этой дымной духоте уже становилось муторно, а чего требовать от такой крохи? Удивительно, что ее на столько хватило.
Нехотя Вадим кивнул. Сейчас же Юля сорвалась с кресла и, пригнувшись, потянула его меж рядов к выходу. Ввязавшись в какую-то перепалку, Гарик не заметил их бегства, и на улицу они вывалились вдвоем, взмокшие и слегка одурелые. Брезгливо наморщив носик, Юля трясла растопыренными руками, остужаясь.
— Ну вот, опять мокрая, — пожаловалась она. — Сильно от меня несет, да?
— Дурочка, — ответил Вадим. — Запах свежего пота у здорового человека вполне сносен. Это потом, часов через шесть, когда он начинает разлагаться…
— Человек? — с отвращением спросила Юля.
— Пот.
— Фу, и зануда же ты! — Оттянув на груди сарафан, Юля подвигала им вперед-назад, гоняя воздух. — Что за жара, а? Хоть душевую с собой вози.
Блюстителей поблизости не наблюдалось, потому Вадим позволил себе расшнуровать кафтан донизу, затем расстегнул и рубаху, подпуская к телу свежесть.
— Счастье, что ты такая чистюля, — сказал он, озираясь. — Иначе пошла бы по рукам.
— Это почему?
— А что еще тебя держит?
Подумав, Юля пожала голыми плечами:
— С кадрами напряженка. Хотя ты прав, наверно: я многих готова почитать, но на дистанции. Как представишь, что придется их трогать, гладить, нюхать, целовать. Ее передернуло. — Слушай, а хочешь окунуться?
— В «корыте», что ль?
— Не-е, там скучно, да и далеко, — есть местечко занятней. Поскакали!
Теперь за руль снова уселась Юля, но покатила уже без прежней лихости, подставив лицо и плечи воздушному потоку, врывавшемуся в оконце.
— Ну, как тебе показались эти трепачи? — спросила она.
— А тебе?
— Люблю воображенцев, — объявила девочка, — они такие забавные!
— Это уж точно, — согласился Вадим. — Хоть читала, что они пишут?
— Зачем еще?
— Интересно же!
— Знал бы ты, — засмеялась Юля, — как ненавижу я вашу фантастику.
— Нашла чем хвалиться, — проворчал Вадим. — И при этом считаешь себя умненькой? Нет, милая, как раз тут они правы: без развитой фантазии и ум не много стоит — это как дом без крыши.
Девушка смешливо фыркнула:
— Как раз «крыша» чаще едет у воображенцев!
— По крайней мере, она у них есть, — парировал он. — А вот в ваших домах гуляют ветры.
Улица сменяла улицу, и постепенно в голове складывался маршрут.
— Как удачно, — вдруг сказал Вадим. — И не чаял успеть!
— Ты о чем?
— Небось слыхала про мясорубки?
— И?..
— Сколько я знаю, до сих пор они случались даже не каждую ночь (хотя, может, не все всплывало). А вот сегодня обнаружили сразу два истерзанных трупа — растет поголовье! Один я наблюдал лично, второй нашли недалеко отсюда.
— Откуда узнал?
— «Сорока на хвосте…» По Крепости, к твоему сведению, слухи расходятся в момент — наверное, для компенсации официозной лжи.
— Или ложи? — вставила Юлька, хихикнув. — Или лажи?
— И вот я хочу сравнить. Место нелюдное, в стороне от проторенных троп — так что поглядеть будет на что, я надеюсь.
— Что, маленький, тянет на кровавые зрелища?
— С души воротит, — признался он. — Но — надо.
— Ну, раз надо… Куда править-то?
Приподнявшись в кресле, Вадим стал показывать, на всякий случай пошире разбросав мысле- облако. Но в его сети по-прежнему не попадал никто из опасных, а опасался Вадим сейчас блюстителей и
