Кстати, историю по сию пору штудирую — правда, ныне предпочитаю копаться в легендах и мифах.
— Например?
— Например, о драконах.
— Сверхактуально! — съязвил Валет, но тут же увял под пристальным взглядом Брона.
— Кто знает, — сказал тот серьезно, — кто знает. Между прочим, занятные существа эти драконы если присмотреться внимательней. Как следует из легенд, они умны, даже коварны, но при этом никогда не лгут — а если вводят в заблуждение, то исключительно правдой. Это ж как надо уметь затуманивать головы, чтобы обмануть без вранья! Вдобавок драконы настолько сильны и неуязвимы, что без особого напряга могли бы подминать под себя целые страны, — но почему-то не делали этого. Пожалуй, только на Востоке драконы становились правителями, но, видимо, восточные натуры вообще больше склонны к деспотизму — у людей и у драконов. Обычно же они живут одиноко, но при этом собирают драгоценности и похищают принцесс — зачем? Что им до мертвых камушков и живых девиц? Может, они все-таки скучают по общению и питают слабость к женщинам — иначе с той же легкостью, но с большим эффектом могли бы утаскивать королей. Однако на девиц попроще тоже ведь не клюют, хотя среди тех наверняка нашлись бы и красивее, и умнее. Стало быть, что?
— Что? — эхом откликнулся Валет, завороженно слушая.
— Во-первых, принцессы лучше разбираются в каменьях, — ответил Вадим. — Во-вторых, первые, вместе с последними, могли служить отличной приманкой для рыцарей-драконоборцев.
— Именно! Как и рыцари, как и нынешние крутари — из истинных — драконы обожали турниры, отвлекавшие их от бессмертной скуки, но при этом терпеть не могли подлых убийств и дрались лишь с теми, кто сам бросал им вызов.
— А заодно подъедали коров у крестьян и жгли окрестные города, — ехидно добавил Вадим. — Первое — с голодухи, второе — опять же для развлечения. Почему не покуражиться, когда силы невпроворот?
— Про коров-то, скорее всего, верно, — нехотя согласился Брон. — Не умирать же драконам от истощения потому, что сами умеют только драться?
— Как и нынешним крутарям, да? — снова съязвил Вадим.
— Но, может, это была дань за оказываемые крестьянам услуги, — не забывайте, драконы были существами чести, а не грабителями с большой дороги.
— Что же, и у грабителей есть «собственная гордость». Вообще, что такое честь? Та же совесть, только для узкого круга себе подобных, — на прочих не распространяется. И чем примитивней сознание, тем уже круг.
— А что такое совесть? — с любопытством спросил Брон.
— Совесть? Осознание своей общности с человечеством, даже со всем Разумом во Вселенной — вряд ли меньше. Если угодно, это ощущение Бога в себе — единого Бога, а не поделенного между конфессиями. Потому-то не бывает совести ни родовой, ни национальной, ни сословной, — а кто противопоставляет одну группу другим, априори идет против совести.
— Круто берешь, — сказал Брон. — И, однако, драконы не лгали никому!
— И что — может, у них психика иначе устроена? Бывают же честные не от совести, а по скудоумию.
— И ты действительно веришь, будто они жгли города?
— Вот это как раз не обязательно: легенды-то сочинялись людьми, к тому же под надзором тогдашних правителей. Очень удобно было сваливать на драконов все неурядицы, включая пожары. В конце концов, горожане могли и обознаться: при хорошей грозе обычная туча покажется драконом, а молния — огненной струей из его пасти.
— И на том спасибо, — улыбнулся Брон. — А то я уж усомнился в твоей объективности может, у тебя на драконов зуб?
— Мужики, вы чего, — в некотором обалдении спросил Валет, — на полном серьезе? Какие сейчас драконы, откуда? Да и не было их никогда!
— Расслабься, дружок, это у нас такая игра, — засмеялся Брон. — Нет повести забавнее на свете! К твоему сведению, таких трезвенников, как мы с Вадимом, еще поискать. Но почему не пофантазировать в свободное время?.. Ладно, — заключил он, — порезвились — хватит. Есть и другие темы, понасущней. К примеру, хотел посоветоваться по поводу названия нашей…
— Банды? — подсказал Вадим.
Брон добродушно рассмеялся.
— Сколько тебя помню, ты всегда склонялся к анархизму, — заметил он, — и власть не терпел в любых проявлениях. Но, как реалист, ты должен признать ее необходимость, а из всех зол выбрать меньшее.
— Я еще повыбираю, ладно? — проворчал Вадим.
— А пока ты привередничаешь, другим приходится действовать — по-твоему, это честно?
— И на здоровье, разве я против? Кстати, по-английски «банда» значит еще и оркестр.
— Но мы же не в Англии! — резонно возразил Брон. — И под бандитами у нас понимают отнюдь не музыкантов.
— Что в твоей отповеди впечатляет, так это «отнюдь», — заметил Вадим. — И где набрался — учителя, что ли, откопал?
— Генетическая память, — усмехнулся главарь. — А как же! У меня ведь бабка из графьев, разве не знал?
— Господи, у тебя тоже? — изумился Вадим. — Если и дальше так пойдет, скоро я один останусь крестьянским внуком. И плодовитые ж у нас были дворяне! Может, за это их и турнули?
— Ладно, Вадик, не увлекайся, — мягко предостерег Брон. — А то Валет станет примерять тебя на роль княжеского шута. Или заподозрит меня в бесхребетности, что еще хуже. Не все понимают общение вне субординации, поверь моему опыту.
Вадим покосился на притихшего, нахмуренного Валета и решил больше не дразнить крутарей — хотя делал это больше из любопытства, чем для удовольствия. Таких типажей в его коллекции еще не было, а ведь он знал обоих много лет. Все-таки насколько меняются люди!
— Ну хорошо, — спросил он, возвращаясь к названию, — какие варианты уже предлагались?
— Как известно, вокруг нас собираются в основном славяне, — ответил Брон, — если не по крови, так по культуре. К тому же это люди, приверженные, как правило, дореволюционным, даже досамодержавным ценностям.
— Имеешь в виду «камушки»? — не удержался Вадим. — Гм, ладно… Стало быть, решили углубиться в историю?
— Сейчас ведь многие оглядываются на старину, — сказал Брон. — Приходится соответствовать. И, по возможности, направлять.
— Наверное, в домонгольский период?
— Естественно. Чему могло научить нашествие? Только лакейству.
— Как насчет православия?
— Тот еще подарочек — от византийской-то тирании! Сам же говорил: бог должен быть внутри — как, скажем, у протестантов. А за православными он присматривает снаружи, точно вселенский жандарм.
— Выходит, копаем глубже — в язычество? Кстати, графьев тогда в помине не было.
— И бог с ними, «пойдем другим путем».
— Хорошо — названия?
— Честно сказать, первое, что в голову пришло: «Медведи», — тем более, пошла мода на зоологию.
— Н-да…
— То-то что банально, — согласился Брон. — Затем я подумал: а почему не назваться Слонами? Помнишь же: «Россия — родина слонов».
— Смешно, — сказал Вадим. — Было когда-то.
— Пожалуй.
