моего маскировочного пиджака, — уволь. Ни один патриот, сколько бы ни надрывался на митингах, не станет покупать себе в ущерб.
— Зато вполне может разгромить твой маркет.
— Дык было б желание — повод найдется.
С сожалением я повесил убойник на место. Черт знает, не люблю ж охоты, тем более на людей, — но к оружию питаю слабость. Атавизм, видимо.
— А как складываются отношения с Двором? — поинтересовался я. — Про бандитов не спрашиваю.
У Тимофея сразу убавилось благодушия — в широком лице, в интонациях.
— Эти обалдуи не угомонятся, покуда не пустят всех по миру, — ответил он. — Их будто не волнует, что станет завтра.
— «Завтра была война», — сказал я. — Или общее благоденствие, как нам обещают. В любом случае, далеко загадывать не стоит.
В глухом гомоне, наполняющем магазин, выделились голоса, донесшиеся от одной из касс. Повернув кудлатую голову, Тимофей вгляделся в кассиршу и помрачнел пуще.
— Отрыжка социализма, — выругался он. — Послал же Бог родственницу. Впрямую не дерзит, но тон, ужимки!.. Ну как научить ее любить покупателя?
— Уволить, — предложил я. — К чертовой матери!.. Пусть помыкается по помойкам — через пару месяцев станет шелковая. Правда, ненадолго.
— То-то и оно, — вздохнул Трофим и вскинул руку, жестом направляя заведующего уладить недоразумение. — Но эта хотя бы не ворует, а сколькие горазды тащить даже у родича!.. Порчу на нас навели, что ли?
Затем, пока его снова не затянул водоворот дел, провел меня в кабинет, и там мы скоренько, больше не отвлекаясь на ерунду, обговорили то, про что другим слышать не следует. Помимо прочего я урегулировал вопрос о Клер, давней своей знакомой, просившей похлопотать за нее перед правлением гильдии. Как и ожидал, тут сложностей не возникло. Зато по второй проблеме образовалась дискуссия.
— Я все понимаю, — говорил торгаш. — Без надежной охраны никак. Но ты ж зовешь набирать не сторожей — войско. Кусается, а?
— Это Приграничье, Трофим. Тут ведь такой котел!.. И сам заваривает круто, и стекаются сюда в большинстве те, кто хлебнул горячего.
— Ясное дело, молодцы рисковые. В прежнем-то болоте им было душно, хочется простора. Так разве это плохо? Оботрутся, обтешутся малость, войдут в разум…
— Ты повидал таких, — сказал я. — И много среди них нормальных? Я не берусь судить — наверно, иначе они не выжили бы, а потому приходилось спускать своих Зверей. Но теперь те распробовали кровь, и удержать их на привязи стало трудно. Эти парни уязвимы для любой сторонней силы, что горазда погонять зверье, — для Всадников. Надо вывести их из-под удара… и заодно обезопасить себя. Если пожмотничаете сейчас, чуть погодя парней натравят на вас и тогда отберут всё. Подгребайте их под себя, пока не поздно. А то ведь покатятся под уклон — чем дальше, тем быстрей. И тогда бедняг остановит разве пуля. Серебряная.
— Пугаешь, а? — со вздохом спросил Трофим, отлично сознавая, что это не так. — Звери какие-то, Всадники… — Он снова вздохнул. — Чего еще присоветуешь?
— Эти Всадники, кто б они ни были, нуждаются не только в слугах. Им нужна пища — много. А кормятся Всадники знаешь чем?
— Кровью, да? — уныло предположил торгаш.
— Не всякой. Людей они разделяют на сорта. Покорных и пассивных трогают редко, а вот живчиков вроде тебя, с шилом в заднице… Остерегись, ладно? Особенно по ночам.
— Да я-то чего…
— Да ты-то мужик ушлый, за себя сам ответишь, — согласился я. — Беда, что и невинные души у Всадников нарасхват.
— На деток, что ль, намекаешь?
— Услал бы их подальше, Трофим, — до лучших времен. Если наступят, конечно.
— Послушаешь тебя, Родя, — будто меда наешься! — посетовал тот.
— А ты песняров покличь, — хмыкнул я. — Или цыган. Заодно и спляшут — в отличие от нас, «черных вестников». Специализация, понимаешь.
Глава 2. Дела торговые
Только за гостем захлопнулась дверь, как Трофим вернулся к работе. Своих забот полон рот — где о чужих печься!.. Сперва он оглядел торговый зал, насквозь просматриваемый с шести «глазков». И снова, который уж раз, смог наблюдать, как одна покупательница, вовсе не похожая на нищенку, что-то запихивает под обширную грудь, укрывшись за стойкой. Такое случалось тут едва не каждые четверть часа, а на выходе воришек неизменно прихватывала охрана. Но они не унимались, даже не смущались особо, а на следующий день нередко попадались вновь. Ни стыда у людей, ни совести. Ведь самому мерзко хватать воров за руку, а они, разлучаясь с чужим, негодуют, будто грабят как раз их. Средь таких всякие обретались: от любителей щекотать нервы до больных, — но большинство просто хотят поживиться, урвав у ближнего. А дай им волю, тут Родя прав, и вовсе устроят раскулачку. «Я пришел дать вам волю», хм… Не приведи Господь!
Повздыхав, Трофим машинально тронул себя за живот, еще недавно выступавший вперед барабаном, и опять обмер, когда ладони провалились на добрый десяток сантиметров за привычную границу. Нашлась-таки и для него подходящая метода — спасибо Родиону. А то стал уж походить на купчину из пролетарской фильмы, коего и грабануть не грех.
Обратив взор на пульт, торгаш не сразу сыскал нужную кнопку, ткнул в нее толстым пальцем. Модернизация — штука важная, спору нет. Родя и тут удружил, устроил по последнему слову. Но как трудно въезжать в это зрелому мужику!.. Хошь, не хошь — осваивать надо, не то растащат товары вместе с полками. А без верной связи и вовсе кранты.
На главном дисплее возник Демид, племяш и правая рука Трофима, — совсем еще почка, едва усы пробились, но купец от бога и хитрюга редкостный, хотя честный. Трофим глядел на картинку с радостным изумлением — столь она была яркой и выпуклой; даже хотелось потрогать. Эти цацки завезли с месяц назад, а он всё не мог наиграться.
— Чего, дядя? — поторопил Демид, не прекращая настукивать что-то на клавиатуре. Вечно он пытался успеть за троих.
— Ты вот что, Дёма, — помедлив, сказал Трофим. — Принимай команду, понял? Мне отлучиться надо.
— Что, сейчас? — вскинулся малый. — Даешь!.. Презентация ж на носу.
— Сам и проведешь — чай, не впервой. Гостей ожидается в меру. А этих пустозвонов-сектантов, ежели сунутся, гони в шею. И нарядись солидней — все ж лицо фирмы!
— Ох, дядя, доиграешься, — пригрозил Демид. — Подсижу я тебя.
— Это ты дошуткуешься, — гыкнул Трофим. — Мы ж люди дремучие, от сохи, — вдруг поверю?
Парень оскалился и сгинул с экрана. А торгаш уже вызывал к себе Карима, старшего охранника (или гарда, как нынче повадились именовать), — здоровенного, хмурого, по глаза заросшего смоляной бородой. Трофим доверял ему поболе, чем едва не всем своим родичам, сильно подпорченным социализмом. (Демид — счастливое исключение.) Карим был предан точно пес и надежен как скала — из лучших образцов горской породы. К тому ж куда лучше хозяина смыслил в технике, так что Родион, экономя время, чаще объяснялся с ним, когда подбрасывал очередную диковину.
— Отбываем, — сказал Трофим. — Сам знаешь, куда.
Карим молча кивнул, сразу подобравшись, и первым двинулся к подземному гаражу, чувствуя хозяина словно бы спиной и на ходу раздавая команды гардам. Тех было на фирме немного, зато отборные,
