— Был бы человек хороший, — сказал я. — А договориться можно всегда.
— Человек?
— Если можно договориться, значит человек, — вывернул я. — А тут и внешнее подобие — да какое!.. Но ведь красота не повод для агрессии?
Наверняка Шейнин не верил ни одному моему слову, приговорив еще до суда. Бессмысленно урезонивать дураков или мерзавцев: первые и сами убедят себя в чем угодно, а вторых не заботит ничего, кроме выгоды.
— Хорошо, — уступил я. — Допустим, они пришельцы. Но кто доказал, что враждебны? Вон коммунары верят совсем в иных.
— Мы для них — грязь, — с нерушимой уверенностью сказал Шейнин. — С какой стати они будут церемониться?
— А почему лишь для них? Мы вправду грязь, если так любим наносить превентивные удары. Вот ты на их месте что бы сделал? Устроил тут образцовую плантацию, разве нет? Почему-то в другой роли тебя не вижу. Ты ведь в душе расист, мой милый. Так пожинай плоды!
Пока мы препирались, Аркадий шажок за шажком сдвигался ко мне — как он полагал, незаметно. Затем вдруг ринулся, для надежности целя в лицо — похоже, шприцом. А что послужило ему сигналом, я не понял.
Прежний рефлекс заставил бы меня отскочить, что весьма глупо и редко спасает. Теперь же я скользнул вбок и закрутился вокруг оси, вынудив Аркадия пролететь мимо. Да еще прибавил ему скорости, саданув по затылку. Если бы ударил ниже, вполне мог бы убить, а так оглушил очкарика, точно быка на бойне. По крайней мере, у них хватило ума не затевать стрельбу.
— Ну как же без фокусов! — сказал я Шейнину. — И кому от этого лучше? Или хочешь говорить без свидетелей?
— О чем нам говорить? Ясно же: ты на их стороне.
— На своей, родной, на своей. Не можешь без баррикад? Или без них не могут, кто идет за тобой? Дурак ты или подлец — скажи честно.
Он вдруг осклабился, довольный неясно чем. Спросил:
— Третьего не дано?
— Тебе же плевать на пришельцев, — пальнул я наудачу. — Ты преследуешь иную цель. И какую?
— Да ты провидец — экое неудобство!
— Ответ неверный.
— Хочешь знать мою цель? Ведь она для узкого круга. Согласен в него вступить?
— Щас! — фыркнул я. — Мечта всей жизни.
— Ты же еще не знаешь ставок. Тут идет такая игра!..
— Богатство, да? Власть?
Кажется, Шейнин верно оценил мои интонации.
— То и другое — средства, — сказал он. — А смысл в ином.
— Смысл жизни?
Я хмыкнул: занятный поворот — главное, к месту. Затем мне вдруг стало зябко, несмотря на жару. Я ощутил в этом человеке свойство, которое встречал крайне редко и которое многие пытаются восполнить, карабкаясь к вершине, — силу. Настоящую силу, способность повелевать. Вообще я не склонен подчиняться, но мой Зверь ощетинился — уж он понимал, как опасны такие типы. Интересно, это я заглянул в Шейнина глубже или тот сам решил раскрыться? И зачем, собственно: прочит меня в подручные? На фиг, на фиг!..
Но продолжать Шейнин не стал — тем более, взгляд Богдана уже обрел осмысленность. Покряхтывая от боли, громила пытался взгромоздиться на ноги. Да и очкарика я отключил на секунды, пожалев его слабую голову. Без лишних сантиментов Шейнин помог обоим подняться и увел со двора, придерживая за вороты. Наконец я остался один, всеми брошенный. Ну, тарелочники-то ладно, а вот Ника… н-да.
Не без труда, с пятой попытки, я допрыгнул до верха проклятой стены, зацепившись краями пальцев. Конечно, мои латы весят меньше рыцарских, однако не настолько, чтобы оправдать такое отставание от девушки, — уж она сиганула сюда играючи. Можно было бы списать на стрессовый всплеск, но как раз стрессом тут не пахло, судя по ее безмятежному лицу. Ну да, красота — залог здоровья!.. Мне бы его в таком количестве. И здоровья, и красоты.
Подрегулировав очки, я увидел следы Ники, едва отметившиеся на вершине и затем проступившие в добрых семи метрах от забора — а ведь она была босиком. Девушка слетела отсюда, даже не коснувшись земли руками, не кувыркнувшись, и сразу продолжила бег. Но устремилась почему-то не к подворотне, выводившей на оживленную улицу, а к подъезду ближнего дома. Странный зигзаг… Хотя что тут не странно?
Я не стал испытывать такой полет на себе, вполне представляя, чем грозит столкновение с асфальтом. Без лишнего форсу соскользнул по стене и поспешил к подъезду, надеясь обнаружить в нем хоть какие-то ответы. След уводил по пыльной лестнице на самый верх, утыкаясь в разбитое окно, откуда открывался прекрасный вид на двор, где я объяснялся с тарелочниками. И если у Ники с собой «слухач»… Впрочем, не удивлюсь, если она и так слышала беседу в подробностях, — ведь девушка незаурядна во всем.
Самое занятное, что здесь след обрывался, словно бы дальше Ника попросту упорхнула из окна. Для очистки совести я высунулся наружу и тщательно оглядел окрестности, вплоть до карниза близкой крыши, — но не обнаружил ни единого отпечатка. Девушка сгинула как призрак, и, боюсь, левитация тут слишком простое объяснение. Не говоря о летательном аппарате, который уж никак не спрятать под ее платьицем.
Выходит, кое в чем Шейнин прав? Но это не значит, что нам по пути. То есть и не с ним, что понятно, и не с Никой, что жаль. К чему ей наши совершенства… кстати, тускнеющие на ее фоне. Богини не для простых смертных. И поздно, слишком поздно! Господи, кому я нужен теперь — озлившийся, разуверившийся? Ну почему не встретил такую раньше?.. Или такой и раньше было бы не до меня — как самому мне не до тех, кому нужен я. Несовпадение, несовпадение…
И все же, какие следы! — восхитился я, снова поглядев на пол. Каждый отпечаток — шедевр. Уж его не спутаешь с другими. Визитная карточка русалки, посетившей мое укрытие. Нужны еще подтверждения? И вольно же ей подсмеиваться надо мной!.. Впрочем, последняя фраза исходили не от меня. Я велел своему Зверю заткнуться и не лезть в эти дела. Пока что тут решает человек.
И в этот миг на меня напали. Я не заметил, откуда взялся второй, — он словно из воздуха возник! — и едва успел выдернуть мечи, ошалело метнувшись в сторону. Затем мы сцепились всерьез.
Через минуту ситуация определилась. Черт, я проигрывал вчистую! Таких бойцов я еще не встречал — во всяком случае днем. Этот парень был слишком силен, слишком проворен для меня и дрался так, будто веками копил навыки, будто его рефлексы сделались боевой программой. А его Зверь оказался куда свирепее моего. Я уж не говорю о габаритах напавшего, мягко говоря, неординарных. Был он скорее тощ — но рост, но длина конечностей, размах плеч!.. При этом шустрил похлеще любого «мухача», словно по его нервам сигналы разгонялись втрое быстрей. Напирая, гигант хлестал по мне трезвенными цепами, составленными из заточенных лезвий, — причем жонглировал ими с такой лихостью, что любой мастер показался бы рядом с ним недоучкой. Подобных искусников не сыскать и на мировых чемпионатах — откуда же он взялся здесь?
Я едва ухитрялся удерживать оборону, уйдя в нее с головой, и больше всего боялся упасть — вот тогда точно каюк, затопчет как мокрицу. Похоже, враг и хотел измутузить меня насмерть, будто брезговал марать клинки или не хотел оставлять порезов. Или собирался вышвырнуть в окно, как это уже исполнил до него один рубака. Но там-то было вдвое ниже, а если навернусь отсюда… Упаси бог от таких полетов!
К счастью, на лестничной площадке было тесно, а его оружие нуждалось в просторе. И еще одна слабость у врага нашлась: он избегал солнца. Значит, нам туда дорога!.. Почти вслепую я ударил ногой назад, разом высадив раму, и в открывшийся проем хлынул свет, вынудив убийцу отскочить.
Утвердившись на краю солнечного овала, он распрямился во всю свою махину, оказавшись выше
