на что мне не он, верно?
— Похоже, вы меня дразните? — спросил Орест. — В такой замкнутый круг не втиснуться даже с моими мощами!
— Кто может определить границы допустимого компромисса? — с улыбкой сказала Эва. — В конце концов, я монашка лишь с другими, но не с этим бессовестным собственником. И ты б видел, что мы вытворяем!..
— Но ведь не увижу? — тоскливо возразил наследник.
— Кто знает? — повторила женщина. — Если стену нельзя перепрыгнуть, к ней ставится лестница. — Смышленый юноша навострил уши, а она продолжала с той же усмешкой: — Предположим, мы снимем это на пленку — для себя, естественно. Потом сами и смонтируем для пущего эстетизма. А затем сия фильма — конечно, нечаянно! — попадет на глаза еще кому. Разве в этом такой уж грех? — Эва вызывающе рассмеялась. — А если на другую чашу весов положить весомую цель, и чьи-то робкие надежды, и чье-то болезненное чувство справедливости, я жалость сильного к слабым, а одаренного — к обделенным… Заметь, речь идет не о предварительном сговоре, не о взаимоунижающей сделке! Все на доверии, при полной свободе воли для всех. И после каждой ступеньки возможен обратный ход. Кроме, разумеется, последней.
— Да, — со вздохом признал Вадим, — по этим ступеням можно и на небо взобраться — по аналогии с «дорогой в ад». Но цель должна быть очень весомой!
— Кто же спорит?
— Всё, что пожелаете! — заверил юноша. — В чем вы нуждаетесь?
— Все-таки ты не понял, — сказала Эва. — Люди подобного склада, — она кивнула на Вадима, — не нуждаются даже в признании. Они лишь делятся, а взамен не берут ничего.
— Тогда он выбрал не лучшее место, чтобы одарять, — заметил Орест. — Во-первых, очень немногим здесь вообще что-то нужно, кроме самых…
— Довольно и одного страждущего, — перебила Эва. — Тебя. Разве нет?
— Ну, — слабо улыбнулся юнец, — как раз я потребитель по высшему разряду, гурман — можно сказать, венец здешней эволюции паразитов!.. Однако вам-то я к чему? Не собираетесь же меня выкрасть?
Женщина бросила скучающий взгляд на Вадима, уступая инициативу. Как и обычно, ее хватило только, на разгон. Что ж, лишь бы не пыталась повернуть на полном ходу — в самый неподходящий момент!..
— Ты только гурман? — спросил Вадим. — Или наркоман тоже? Наверно, не хватает новых впечатлений, скучища? Так у нас их в избытке!
«Их есть у меня!» — прибавил он мысленно. Но в избытке ли?
— И вы раздаете их направо и налево? — Орест недоверчиво покачал головой. — Чего я научился бояться, это подарков: обычно они обходятся дороже покупки.
— Хорошо, перейдем на деловые рельсы, — легко согласился Вадим. — Что тебя интересует: качество товара, стоимость дозы?
— А образец у вас есть? — с готовностью подыграл юноша.
— Еще бы! — Из кармана обтягивающих брюк Вадим выудил дискетку, прихваченную будто по наитию. — Хочешь попробовать?
— Вон туда, — показал Орест на компьютер и достал из-под сиденья дистанционную клавиатуру, на удивление крохотную, как раз под его тонкие пальцы. Но едва промелькнули по экрану первые чужеродные твари, больше похожие на бредовые видения, как Эва скользнула к компу и забрала дискетку.
— Начинается торг, да? — спросил Орест, с сожалением отрывая взгляд от застывшего на экране чудища. — Они настоящие, вы гарантируете? А то на Западе сейчас такое снимают!..
— Это не чучела-роботы, будь спокоен, — сказала Эва. — И не компьютерная подделка — все без обмана! Если захочешь, можем свести с живыми.
— С такими вот? — Юноша содрогнулся. — Лучше не надо!
— А много ты знаешь о крутарях? — спросил Вадим, настраиваясь на жертву «всеми фибрами» и со стыдом сознавая, как мало у нее шансов отразить атаку. — Представляешь, каково после Крепости, этого стоялого болота, в котором все предопределено на годы, окунуться в совершенно иной мир, где жизнь бурлит, где каждый день что-то меняется, где в открытую сталкиваются интересы и амбиции! А видел ты их боевые разборки, их поединки на мечах или массовые колесные баталии, их погони, наконец?
— Думаете, я не накушался этим в боевиках? — неуверенно возразил Орест. — А поединки… Что ж, есть и такая штука, как рестлинг!
— Сравнил! — фыркнул Вадим. — Там все делается на потребу, простенькая игра в экстрем- жизнь, имитация бега по краю…
— Знаете, если сцена исполнена со вкусом, даже я предпочту подделку оригиналу, — продолжал упорствовать юнец. — «Сделайте мне красиво», да! А смаковать настоящую кровь, увечья, трупы — по- вашему, я садист? И дерутся вживую не так эффектно — уж я насмотрелся!..
— Значит, ты не видел настоящих бойцов, — сказал Вадим. — Лучшие из крутарей-мечников по зрелищности обставят любых каскадеров. Настоящий бой — это ведь тоже искусство, хотя страшненькое. Ну вот представь, будто воскресли былинные богатыри…
— Снова шутите, да?
— Хорошо, я подброшу тебе пленку — можешь крутить ее на всех скоростях, при любом увеличении. И если сумеешь придраться хоть к чему-то…
— А если нет? — спросил Орест. — Чего вы потребуете в обмен на кусочки вашей Истины, прекрасной и ужасной?
— Баш на баш, — сказал Вадим. — Так получилось, что мы лучше знаем мир крутарей, чем верхние этажи Крепости. А ты шатаешься по ним давно и отсутствием любопытства не страдаешь. Почему не обменяться знанием?
— Как интересно! — неожиданно оживился юноша. — Выходит, вы пробрались сюда шпионить. А если я вызову гардию?
— Тогда ты увидишь, как дерутся настоящие крутари, — но только раз.
— Перед смертью, да?
— Боже упаси!.. Из нас никто тебя пальцем не тронет.
— Хм… А не из вас? — сразу же спросил Орест.
— Не гарантирую. Видишь ли, я ненавижу Крепость (по многим причинам, не только личным), однако пробрался сюда не «шпионить», поскольку не работаю ни на кого, — а как раз за истиной. Но если кто-то захочет ее утаить, то наверняка попытается обрубить торчащие нити.
— Хорошенькое дело! — забеспокоился наследник. — Выходит, я сам себя подставил уже тем, что с вами уединился. Или это вы так ловко всё рассчитали?
— Разве сейчас это важно?
— А что же?
— Быстрее избавиться от опасных знаний, подставив под удар уже нас.
— Это называется «политика кнута и пряника»? — уныло спросил Орест. — И впрямь эффективный прием. Сколько времени у нас в запасе?
— Думаю, до полуночи, — ответил Вадим. — Затем наблюдатели начнут действовать… Кстати, не знаешь, почему Савва предпочитает ночную жизнь?
— Полагаю, из страха, — усмехнулся юнец не без злорадства. — Ночью за него принимаются призраки убиенных, засевшие в памяти. А днем они злобствуют не так сильно.
— И много призраков слетается?
— А как вы думаете? — спросил Орест. — Папенька-то начинал с самых низов — не то что я, пришедший на готовое!.. А знаете, каково это: всю жизнь карабкаться по лестнице власти?
— Понятия не имею.
— В этом даже можно углядеть особую, извращенную прелесть — если взирать со стороны.
— Как на пауков в банке?
