будешь обделен. Чем быть на посылках у ведьмы…
— А каждому есть своя цена, верно?
— Естественно, — подтвердила она с полной уверенности. — Ну, что тебе не ясно? Ведь в придачу ко мне ты получишь огромное богатство и армию, лучшую в стране.
— И всех тутошних палачей, — присовокупил богатырь. — И роскошный пыточный арсенал, накопленный за века.
— Ну конечно! — подхватила графиня. — Да если бы де Биф не был размазней, он давно бы сделался королем!
— И тогда твоя душа угомонится? — рассмеялся Светлан. — Или подвинет Роже на покорение соседей? А не боишься, что раньше он обломает тебя?
— Что ты понимаешь? — вспылила Адель. — Он меня пальцем не тронет!
— Пальцем, может, нет — а кинжалом? Вот его папаша не церемонился с женами. Лучше не испытывай судьбу, а то, не дай бог, проснется дурная наследственность…
— Он не посмеет, — быстро сказала женщина. — Ведь он трус, хотя скрывает.
— А чтоб убить слабого, смелость не нужна — тем более когда некому спрашивать. В крайнем случае можно сослаться на аффект: дескать, спровоцировала. Ну буйный я — с кем не бывает? Слово убийцы против… трупа. Думаешь, многие усомнятся? Еще и пожалеют — его, а не жертву! Такая вот у нас избирательная жалость. А что до претензий Роже на трон… точнее, до отсутствия таковых…
— Ну?
— По-видимому, он лучше представляет расстановку сил в стране. Ведь кроме войска у королевы есть богатыри. И разведка налажена, как ни у кого. И полное превосходство в воздухе. Не говоря о ее магическом даре.
— Но если ты встанешь на мою сторону…
— Ведь не встану, — сказал Светлан почти сочувственно. — Зачем делать нереальные допущения?
— Но почему? — вскричала она. — Черт… Разве я плохо объяснила? Такой выигрыш!.. Чего тебе не хватает?
— Не напрягайся — все равно у тебя этого нет. К тому ж ты не умеешь уговаривать. Каждая твоя реплика начинается с «какой же ты идиот» — если не словами, то по интонации. И какой реакции ты ждешь на это?
— Ты еще пожалеешь! — прошипела Адель без лишней оригинальности.
— Эх, барышня, — вздохнул Светлан. — В моей жизни столько упущенных возможностей! Ну, будет на одну больше.
— Или тебе больше нравятся мальчики? — не унималась она. — Не зря же рядом трется этот смазливый паж!
— Вот наклонности королей обсуждать не будем. Ну паж — подумаешь!.. Служба у них такая.
— Задницу подставлять? Тяжкий труд, конечно!
— Из всех вариантов ты выбираешь худший, — заметил богатырь. — Это уже симптом, а?
Как видно, и здесь пригодился бы психиатр. А духовник разве посоветует путное? «Иди и не греши больше» — очень по делу!.. И почему я не люблю святош? Ох, грешен, батюшка, — отпусти авансом твое убийство.
— Ты любишь музыку? — спросил он.
— Что? — От неожиданности Адель даже дернулась. — Терпеть не могу!
— Это плохо. Потому что хорошие песни снимают стресс.
— Может, ты и споешь мне?
— Да я бы спел, — сказал Светлан. — Но не люблю метать бисер.
— При чем здесь бисер? — спросила графиня резко.
— При том, что если медведь на ухо наступил…
— Довольно! — топнула она ножкой… э-э… примерно сорокового размера. — Еще и медведя приплел!..
— Вообще-то я хотел упомянуть другого зверя, да постеснялся.
— Постеснялся — ты?
— Вот такая у меня нежная душа.
— Что не мешает тебе оскорблять благородных дам. Но будь уверен: я еще посчитаюсь с тобой!
— А мне, значит, станешь мстить за то, что не набросился? — усмехнулся Светлан. — Бедняга граф!.. Впрочем, по заслугам.
— Верно, он заслужил кару, — подхватила Адель. — И Бог не допустит, чтобы убийца и насильник ушел от возмездия.
— Да запросто! — сказал богатырь. — И мало, что допустит, он даже подстрекает к этому. Если здешние графья и ближнюю родню не щадили, а после причислялись к святым… Роже в этом ряду — из самых тихих.
— Вот пусть и отправляется в ад!
— Тебе, случайно, не являлся призрак отца? — поинтересовался Светлан. — В компании с убиенными братьями.
— Зачем еще? — огрызнулась она с испугом.
— Да, видишь, некоторым для драчки за власть требуется обоснование. Вот один принц и обвинил дядю в убийстве короля, сославшись на такого свидетеля. И поди разберись, сочинил бедняга или впрямь пригрезилось.
— А почему «бедняга»? — спросила Адель отрывисто.
— Да потому, что не пережил этой свары, заодно с собой порешив родичей — своих и своей свихнувшейся подружки. Впрочем, и сам явно был с тараканами в голове.
— Однако ж прославился, да?
— Не столько своими делами, сколько талантом великого драматурга, обелившего маньяка в своей пьесе. Подфартило толстяку, хотя не заслуживал.
— А если рукой сочинителя водил Бог? Как и рукой того принца.
— Только не изображай из себя орудие Божьего гнева, — сказал Светлан. — Или тебе тоже требуются оправдания?
Повернув голову, вперил взгляд в колдунью, застывшую в углу:
— Бабуся, а ты впрямь смыслишь в своем ремесле или только напускаешь туман?
— Отвечай! — велела графиня.
— У меня большой опыт, добрый господин, — уклончиво проскрипела колдунья. — Мне уже много, много лет.
Как будто это плюс для спеца.
— А у кого обучалась профессии?
— Чародейные секреты мне передала мать, прославившаяся могуществом во многих деревнях. А ей…
— Ясно, — кивнул Светлан. — Сельская династия, нахватавшая знаний с бору по сосенке. А колдовской крови в тебе — хорошо, если на осьмушку. Слабенький раствор, а? И образование ни к черту… Нет, — сказал он уверенно, — проблема не в тебе. И захотела бы, да не потянешь.
— Ты о чем, рыцарь? — настороженно спросила Адель.
— Пытаюсь понять, откуда в тебе эта пакость. Ведь не с рождения? Жаль, я не видел тебя в детстве.
— Тебе что, понравилось оскорблять меня?
— Боже упаси, я не воюю с женщинами!.. Неужто сама не чувствуешь, что с тобой неладно?
Поджав губы, графиня распрямилась в кресле, помолчала с минуту. Затем разродилась:
— Если в этом замке кто-то нормален, то это я.
— Ой не лги, боярыня, — я ж тебя насквозь вижу!.. Или забыла, с кем говоришь? Чтобы я да не распознал оборотня!
