— Господи, девочка!..
— Что, разве не так?
— Да я не против сути. Но почему не облечь ее в иную форму?
— Скажи спасибо, что не матерюсь, — проворчала кроха. — Щажу твою старческую хилость.
— И эту пакость впитала, фу, — покачал он головой. — А не боишься, что для хорошего не останется места?
— Да будто этого «хорошего» так много!
— А-а, детский максимализм. Уместно, уместно…
— Младенческий, — буркнула Мишка. — Во, — сказала она затем. — К тебе опять… этот… перламутр.
— Парламентер, — с улыбкой поправила Анна, вполне понимая, что ведьма дурачится.
В самом деле, от горстки выживших монахов к ним направлялся д'Адуи, успевший восстановить свой щегольский вид и светясь свежевымытыми латами.
— Да, с ним не мешает потолковать, — кивнул богатырь. — Уж он может многое рассказать.
— Еще бы, — поддержала Мишка. — Ну такой мастер заливать!..
А белянка лишь засмеялась, не скрывая, что в такой компании ей комфортно.
ГЛАВА 20
Приблизившись, приор поклонился.
— Садись, чего ты, — пригласил Светлан. — Будь проще — ты же монах.
И кивком указал на камень, вполне подходящий для замены табурета.
Опустившись на него, гость сказал:
— Хотелось бы знать, монсеньор, что вы намерены сотворить со мной и моими подчиненными. По-видимому, теперь это целиком ваша компетенция.
— М-да, — вздохнул богатырь. — Наконец и я могу что-то решать. Вправду, дружок, мне жаль, что погибло столько твоих.
— Будем считать, что здесь за вас распорядился Бог, — вежливо улыбнулся д'Адуи.
— Или сатана, — ввернула ведьма. — Что скорее.
— А насчет того, что делать с вами… — Светлан пожал плечами. — Ну, наверно, я должен доставить вашу команду в Эльдинг и… э-э… сдать кому положено. Нет?
— Предпочитаю быть именно вашим пленником, — заявил приор. — В вопросах чести я полагаюсь больше на вас, чем даже на нашего короля.
— Это не честь, милый мой, это — гуманность… Кстати, с чего такое доверие?
— Видите ли, у Ордена отличные осведомители, — тонко улыбнулся д'Адуи.
— А также длинные руки? Но лучше б вы бегали пошустрей, раз решили связаться с Дьяволом… Слушай, а как пленник ты не обязан делиться со мной сведениями?
— Моя жизнь и мои доспехи принадлежат вам, монсеньор. Что до остального — тут нужна добрая воля.
— И как у нас с ней?
— Я готов помогать, но… А что, собственно, вас интересует?
— Хочу знать, что станет с Орденом после того, как изъяли его главных боссов.
— Есть еще капитул, — напомнил приор. — Теперь власть перешла к нему.
— И каков там настрой?
— Ну, это довольно рыхлое образование — иного бы Людвиг не потерпел. И как оно поведет себя ныне…
— Возможны варианты, да?
— Именно. Тех, кто поддерживает нынешнюю политику Ордена и кто ее не одобряет, в капитуле примерно поровну — вопрос в том, кто возобладает.
— А как насчет тебя? — спросил Светлан. — Ты-то на чьей стороне?
— Сейчас или был?
— Э-э… был.
— Вообще я держался в стороне от этих проблем. Мое дело — следить за тем, чтобы в Ордене все нормально крутилось.
— Администратор, значит. И что, Людвиг тебя ценил?
— Полагаю, в противном случае я бы не стал приором.
— Не боялся, что подсидишь?
— Я… очень старался убедить Великого Магистра в обратном.
— И так увлекся этим, что проглядел пропасть, в которую разогнался ваш вожачок? Ты ж не дурак — в отличие от него.
— Видите ли… монсеньор… когда затрачено столько времени и сил, дабы преуспеть, весьма трудно признать, что старался впустую. Тут уж надеешься до последнего, цепляешься и за соломину.
— М-да? Ну не знаю, не знаю… В любом случае поздно ломать копья — решили за тебя. Эту свою роль ты уже отыграл.
— Пожалуй. И, как ни странно, чувствую облегчение.
— Облегчился, ага, — проворчал богатырь. — Ладно, давай о плохом.
— О чем же, монсеньор?
— О вашем боге — чтоб его черти забрали!.. Людвиг оказался ему плохим пособником, ибо слишком себялюбив. Поэтому магистра увело от генеральной линии, и лишился он, стало быть, благодати — вместе с постом и свободой. Дьявола вызывать — слыханное ли дело? Но до недавнего времени меченосцы пребывали в первых рядах воинствующих ревнителей веры, причем слыли среди них самыми непримиримыми. А значит, харизмой и своей поддержкой ваш бог наделит кого-то из орденской макушки — того, кто реально претендует на главное кресло и при этом фанатик до мозга костей. Найдется в капитуле такой?
— Аббат Дори, — ответил приор после секундной заминки. — Этот никого не пощадит — во славу бога опустошит целые страны, истребит любой народ.
— В отличие от тебя, убивавшего еретиков десятками — всего лишь.
— Я не участвовал в экзекуциях, — возразил монах.
— Ну да, ну да… Лишь поддерживал на ходу машину, нацеленную на убийства. И вроде ни при чем, ага? Конечно, настоящий борец за идею — это вроде чумы. Но если б ему не подсобляли функционеры… Впрочем, пусть вас судит Бог — если захочет. Вернемся к Дори. Сколько ему лет?
— Немного старше меня, — ответил д'Адуи. — И он пользуется влиянием, за ним стоят многие. По своим качествам Дори вполне годится в магистры, и если б не низкое происхождение… Он даже не вполне дворянин.
— Что, еще один бастард? Ну прямо поветрие! Куда ни плюнь…
— Одно дело — быть отпрыском короля. Или, скажем, герцога, — прибавил д'Адуи, покосившись на Мишку. — А его мать-служанка понесла от шевалье.
— Служанка, гм… Выходит, лакейство у аббата в крови? А от папаши перешли спесь и склонность к интригам. Черт, ну почему они не берут у родителей лучшее?
— Как, например, я, — не забыла похвалить себя ведьма.
Покосившись на нее, Светлан спросил:
— А еще есть кандидатуры?
— Чтобы поставить их рядом с Дори? — Приор покачал головой. — Понимаете, он — это словно воплощение Ордена, прямо-таки его обличье. Да будь Дори хотя бы бароном, Людвиг давно сделался бы не более чем вывеской, щитом против королевской немилости. Но члены капитула придают немалую значимость форме, и до сегодняшнего дня титул перевешивал служение. Однако ныне, когда вторую чашу весов попросту убрали…
