хазарами да печенегами конфликтует. А с кем вздоришь, на того и похож — вон как межреченцы смахивают на огров. Или все ж напутали историки и хазарам наши предки не только «отмщали»? Ну и хазары им, соответственно…
Анна чуть сдвинулась к Светлану, словно освобождая место, хотя россич и так бы уместился. Ухмыльнувшись, тот осторожно присел рядом, явно не возражая против такого соседства. В сравнении с белянкой стало особенно заметно, какой он громадный да смуглый, а его ручищи, открытые по самые плечи, были массивней и наверняка сильней, чем ноги едва не любого нордийца. Да, были люди в русских селениях!.. А затем пришел Христос и всех уравнял. Или причина в ином?
— Не побрезгуешь угощением? — спросил Светлан. — На вашу ветчину ответим нашим десертом.
С любопытством Павич оглядел плоды, выискивая неведомые. На Руси-то особо не из чего выбирать — не тропики, чай.
— Воще мы боле привычны к мясу, — пророкотал он. — И хлебушек, понятно…
— Да, скифы вы, — проворчала ведьма. — Случайно, не практикуете ванны из человечьей крови? Или византийцы вас оговорили?
— Пахари мы, — возразил гость. — В ремеслах смыслим. Ежели моемся, то в бане, на пару. А ванны — это придумка здешних. Тем паче — из крови.
— Сейчас и он расскажет о своем трудном детстве, — предположила Мишка. — Тогда мы вовсе запутаемся, где тут основной сюжет.
Похоже, и ее заинтересовал новый персонаж. Конечно, не как Анну.
— А че мне таиться, — повел плечами здоровяк. — Поведать есть о чем, ясное дело. По свету-то послонялся.
— «И кидало меня…» — хихикнула кроха, вполне понимая, для кого он говорил это. Девицы-то обожают истории. А также говорунов… умных и сообразительных.
— Вообще было б занятно послушать, — сказал Светлан. — Но не сейчас, ладно?
— Дык не время нынче — кто ж спорит? — согласился Павич. — Я к тому, что мы — народец открытый.
— Душа нараспашку, ага, — поддакнула ведьма. — Россич — это не только ценный мех…
Покосившись на свои бугристые руки, от пястей до локтей поросшие пепельным ворсом, Павич осклабился. Обидчивым он, слава богу, не был — хватало силы.
— А кто еще на Руси водится? — поинтересовалась она. — Понятно, кроме слонов… или даже мамонтов.
— Машутка, слезь с медведя, — велел богатырь. — Ишь, взгромоздилась!
Лора усмехнулась, на сей раз позволяя девочке резвиться. Вообще силачка явно размякла и сейчас больше отмалчивалась. Ей тоже со мной скучно, да? И спать хочется…
— Должны же мы знать, каким зверинцем обзавелись, — возразила девочка. — А по нему можно судить о прочих. Покажи мне, какой ты, — переиначила она, — и я скажу, кто твой друг. Или ты и этих зришь насквозь? Как зыркнешь своими пламенными очами!.. И всё точно на ладони.
— Не всё, — поправил Светлан. — То есть вижу, что им можно доверять, но вот глубже… От этих батырских дел у меня совсем пропала магия.
— Совсем? — усомнилась Мишка. — Чай, не молоко!
— А молоко не чай, ну да, — хмыкнул он. — Как и богатырь — не маг. Совместить эти ипостаси в одном человеке еще можно. Но чтоб они еще и совпали во времени?.. Настрой на чудотворство напоминает сон наяву: мир вокруг словно плывет, из знакомых фрагментов образуя невесть что. А богатырь видит реальность ясно и четко, нередко даже проницая вглубь, и мыслит точно комп, и движется как автомат — эдакая совершенная машина. И когда этот режим включается на полную, делается не до чародейства. Или тогда нужно вовсе менять специальность — вон как Зодиар. А обратно вернуться уже не выйдет.
— Не-е, это негоже, — покачал головой Павич. — Понятно, волхвы — почтенные дяди… Да не тянет туда чего-то.
— Ну, дело вкуса. Сила ведь тоже бывает разной, и неизвестно еще, которая шибче.
— И тут мы опять приходим к богам-самоделкам, — заметила Мишка. — Они же «виртуалы» — для понимающих. У них ведь тоже хватает лошадиных сил… или даже слоновьих… да и в чудесах секут мала- мала. Хотя не батыры и не маги. А развелось их — куда ни плюнь. От недомерков до исполинов. Едва не у каждого стада кто-то на знамени. «Нет бога, кроме аллаха», ха!.. Вот бы этих, которых нет, столкнуть носом к носу — какие бы клочья полетели! Вообще, — заключила она, — не пора ли начинать отстрел?
— Идет охота на богов, — пробормотал Светлан. — Идет охота…
— Мятежника Высоцкого цитируем? — хихикнула ведьма. — В ироническом смысле, да?
— Все-то ты знаешь, — откликнулся он. — Не скучно — в твои-то годы?
— Не все, — возразила девочка, будто цитируя его. — К примеру, понятия не имею, как бороться с расплодившимся божьем. Дустом, что ли, посыпать? Но ведь причина — в людях. А их трогать — не моги… за ихний малый рост, ага. Может, ты знаешь способ?
Пожав плечами, богатырь ответил:
— Когда над богами начинают смеяться, они умирают. По крайней мере это относится к доморощенным. Проблема в том, что большинство людей способны насмехаться лишь сверху вниз. А вот наверх они привыкли глядеть с полной серьезностью… особенно когда оттуда может шибануть молнией. Это вообще особая порода, которую лично мне понять трудно. К примеру, самодостаточного индивидуума не унизит стать на колени перед красотой или целовать ноги любимой.
— А также прочие места, — вставила Мишка.
— Но человек стаи сразу начнет взвешивать, у кого тут больше власти и кто должен гнуть спину. Зато пресмыкаться перед силой для него в порядке вещей, хотя для свободного человека это — позор. Тут целая система знаков, непостижимая и бессмысленная для нормальных людей. Недостаточно склонишь голову — ее срубят. А согнешься слишком — вполне могут… э-э… опустить.
— Это как? — не понял д'Адуи.
— Тебе лучше не знать, — хихикнула ведьма. — Но будь уверен: тебе не понравится. Думаю, ты предпочтешь отсечение головы.
— Для фанатов пирамиды, — продолжил Светлан, — какой-нибудь лоскут ткани вроде флага важней человечьей жизни, ибо служит символом их обожаемой системы. А посягательства на него карают по всей строгости… при этом нередко оправдывая убийц. — Помолчав, он прибавил: — Но может, это я не прав? Ведь сколько людей — столько и суждений.
— Ну, понеслась!.. Еще скажи, что и дураки имеют право на позицию.
— К сожалению, — вздохнул богатырь. — Потому что другой путь еще хуже.
— Хватит о грустном, — заявила Мишка. — Мы здесь пировать собрались или что? Раз уж все равно не даете мне спать…
И она потянулась к снеди, разложенной на ящике, ухватив что подвернулось. А подвернулся ей ананас. Озадаченно девочка поглядела на него, прикидывая, как подобраться к мякоти, затем вручила плод Светлану — для вскрытия.
— Может, сгоняю за свининкой? — оживляясь, предложил Павич. — Она и остылая пойдет за милую душу.
— Ты что, еще не натрескался? — изумилась ведьма. — Растущий организм, надо же!
— В народе рекут: всему голова — харч, — с ухмылкой ответил россич.
— Ты им думаешь, да?
— Не будем делать из еды культ, — призвал богатырь. — Ведь она вовсе не цель.
— Тебе легко говорить, — тотчас повернула Мишка. — Для тебя пища даже не средство — так, баловство. Воздухом кормишься, будто… э-э… баобаб. Да если б нормальная телка кормилась, как ты, кто бы ее разглядел — за шваброй-то?
— Нормальные телки за швабры не прячутся, — возразил Светлан. — Не телячье это дело.
— Кажись, нас таки вынесло, — заговорила вдруг Лора, кивая вперед. — Не забыли еще, что мы не на прогулке?
— И даже не на параде, — засмеялась девочка. — А на пути… куда?
