довольным. — Похоже, и у тебя с ними трудности, а?
— Во мне давно родились подозрения, — сообщил Дори.
Или их зародили — можно даже предположить кто. К счастью, затем сюжет развивался не по сценарию графа де Компре, хоть и против воли, но, кажись, сотворившего благое дело.
— Что это за бог, коему нужны человечьи жертвы? — спросил Избранник. — Это или языческое божество, или даже сам Враг. А если за истину принять второе, многое делается ясным.
— Сын мой, ты кощунствуешь, — предостерег епископ.
— Да — если признать вашего бога истинным. И нет — если считать вас служителями Сатаны.
— Вот тут ты упрощаешь, — вмешался Светлан. — Я уже говорил, что, кроме настоящего Бога, развелось немалое число его… э-э… слепков, более или менее схожих. По-видимому, здешняя копия оказалась не самой удачной… или за тысячу лет ушла слишком далеко от оригинала. А вот насколько в этом замешан Враг…
— Если принять, что все зло — от него…
— Не стоит сводить к одной причине — обычно их несколько… да почти всегда. Увы, люди и сами по себе способны на жуткие гнусности. И не нужно свою вину валить на чужого дядю, злокозненного по своей сути. Я вообще не очень верю в существа… или даже сущности… у коих главная цель — пакостить другим. Кто бы ни творил зло, обычно он это делает из эгоизма, от равнодушия, по недомыслию… иногда и с лучшими намерениями. А получать радость от чужой боли — это извращение, болезнь… такие уроды не живут долго, ибо им не жаль даже себя.
— Речь сейчас не об этом, — строго заметил магистр, нацеленный как стрела. — Сперва нужно выяснить насчет богов. Каждый из нас считает истинным своего, так? Получается, их не меньше трех?
— На самом деле гораздо больше. Но наша троица как бы братья… вернее, отец и пара деток. Вопрос в том, кто от кого произошел. То есть это для вас вопрос, не для меня. Вот что мне пока не ясно: с чем кушать здешнего бога? Я даже не уверен, что душка Пий представляет… э-э… Римлянина. Ведь и от того давно могли разлететься осколки. А что, если в Нордии — стараниями Людвига и его присных — учредилось особое божество, до последнего времени прятавшееся в тени великана и его именем творившего зверства? Не зря ж у здешнего кардинала такая тяга к сепаратизму? И такие союзнички.
— Но тогда богов-родичей делается четверо, — сосчитал Дори.
— А про Византию забыл? Я уж не поминаю армян с грузинами — у них собственная стезя.
— И все-таки: как узнать, который из них истинный?
— Ты когда-нибудь создавал что-то? — спросил богатырь. — Есть в тебе творческая жилка?
— Ну? — сказал магистр. — Дальше.
— Все люди — творения Бога, так? Или, как часто формулируют, его дети. А как по-твоему, что может испытывать приличный отец к своим чадам, кроме любви и жалости? И станет ли приговаривать к высшей мере, даже если те свернут на кривую тропку. Дескать, с этими промахнулся — новых нашлепаю!.. Кто вообще способен казнить собственных детей, кроме взбесившихся властолюбцев?
Дори пожал плечами, как бы говоря: мне-то откуда знать? Безотцовщина, ну конечно.
— То есть бог, который зовет к убийствам, — ложное божество, созданное людьми? — заключил он. — А истинному Творцу присуще милосердие?
Светлан покосился на рыцарей — им-то каково слушать эту бодягу? Но героической позы они не меняли, из образа не выходили — упорные, ишь. Все жив чугунных лбах есть свои плюсы.
— Лучше спроси у епископа, что знает он о твоем детстве, — предложил богатырь, успевший кое- что выловить в здешней мутной воде. — Ведь твою монастырскую жизнь Пий курировал с первых дней — думаешь, спроста?
— Тогда он был настоятелем нашего монастыря, — пояснил Дори.
— А в его монастырь ты попал ненароком? Ох не верю я в случай!
Во всяком случае, в этом мире — следовало бы добавить. Уж здесь все увязано до деталей. А потянешь за любое звено — вытянешь такую цепь!..
— Полагаешь, настоятель знал, кто я такой? — нахмурился магистр.
— Похоже на то. Видимо, он уже тогда начал копать под Людвига, сладясь с де Компре. Но граф нежданно сгинул, а без него Пий не потянул бы такую интригу.
— Все эти годы он был добр ко мне.
— Возможно, держал тебя про запас, свято храня тайну, — в надежде, что повезет. Но когда Головень вернулся, то не стал о себе объявлять, решив все провернуть сам, — то ли делиться расхотел, то ли опасался нечестной дележки. С немощным-то калекой кто станет цацкаться? Во всяком случае, не епископ.
— Это правда? — спросил Дори, вперившись в хозяина.
Но на прямой вопрос, конечно, не получил такого же ответа. Пий принялся наводить тень на плетень, сплетая словесные кружева, в которых и сам вполне мог потеряться. Наморщив лоб, магистр терпеливо слушал, но вряд ли понимал и половину — бедняга слишком прямодушен для этой казуистики. Но главное наверняка уразумел: епископ врет.
Когда тот наконец выдохся, Светлан усмехнулся:
— Ну, как тебе такие иерархи? Один краше другого!.. А чего стоит бог, коему они служат?
— Лгать столько лет, — покачал головой Дори. — Изо дня в день, при каждой встрече…
— Нужен особый дар, — подтвердил богатырь. — Правда, не знаю, можно ли его считать творческим.
— И все равно неясно, какому богу они молятся.
— Во всяком случае, не моему — тут я ручаюсь. Вот про своего решай сам. Если у них в боссах Римлянин… очень прискорбно, что он докатился до таких слуг. Насчет второго варианта я уже говорил: смастрячили по своему подобию — уж чем богаты.
— Есть и третий?
— Причем самый худший: возможно, наши ловкачи продались… не дьяволу, нет… а некой чужой сути, протянувшейся сюда из иного мира. Или это их самодельный бог перешел к ней в лакеи, заодно прихватив своих рабов. Кстати, это многое объясняет — к примеру, сотрудничество меченосцев и Пропащих Душ, замеченное в Эльдинге.
— Меня тоже это удивило, — признался Дори. — Я не знал, что у Ордена такие помощники.
— Еще вопрос, кто тут кому помогает.
— Ты, сын мой, многого не знаешь, — с усмешкой произнес Пий, непонятно с чего осмелев. — Хотя слывешь Избранником. Жизнь-то куда сложней, чем тебе мнится. А ты собрался вести за собой — не рано ли?
— Я бы и не вел, — ответил магистр. — Но Господь… мой… выбрал меня. Хотя ты не веришь в него, да? Наверно, считаешь, что я спятил.
— Скорее отношу тебя к блаженным, — улыбнулся хозяин. — Не думай, что хочу оскорбить, но искренняя и глубокая вера — впрямь ненормальность.
— Больше свойственная детям, верно? — прибавил Светлан. — Хотя можно ли считать дитем того, кто вырос раньше, чем повзрослел? Вы пошутили с мальцом очень грубо. Но чем хорош этот мир: здесь за все приходится отвечать. А ты, святоша, готов к настоящему спросу?
— Все в руках Всевышнего, — смиренно молвил епископ. — А ты возомнил себя равным богу? Ведь на всякую силу всегда сыщется еще большая.
— И что, уже нашел на меня управу? — спросил богатырь.
— Господин не оставляет своих слуг, — сообщил Пий. — Понятно, если те полезны ему.
— Но если их прищемляют, как хвост ящерице, не последует ли твой хозяин ее примеру?
— И кто же тут хвост, любопытно знать? И не путаешь ли ты ящерицу с драконом? Может, ты вовсе не такой знаток драконов, каким тебя рисуют? А слышал ты о таких, кои способны проглотить солнце?
Попик наглел на глазах — это не к добру. Поначалу-то он мало походил на храбреца, явно страшась скорой расправы. Что же изменилось?
— Так просвети, — предложил Светлан. — Разве не в этом назначение церкви? Вы ж нам глаза открываете… чтобы после закрыть навеки.
