вы могли бы претендовать на занесение в книгу рекордов.
Ну, он все же иногда становится короче. На строчку. Редко, но становится.
— Компенсация нанесенного ущерба. Одна и та же причина во всех делах по выплатам. Как вам удалось совершить… нанести столько вреда людям и материальным объектам?
Могу только предполагать. Толком и сам не помню. Периоды рассеянности, будь они прокляты! В юности меня вообще шатало, как маятник, видимо, гормоны шалили и все прочее. И неизвестно, что было лучше: состояние условно разумной медузы или бочки с порохом, к которой нужно только поднести огонь.
— Наверное, вам будет интересно узнать, что один из людей, пострадавших от ваших… действий, недавно скончался. И его родственники добились признания в числе факторов, приведших к смерти, ваше участие в судьбе покойного.
Вот черт!
— Соответственно размер выплат был увеличен.
Кто бы сомневался? Но, если они еще и начнут сейчас мереть как мухи, я… Может, сразу повеситься? Прямо на этой люстре венецианского стекла?
— Как вы планируете исполнять свои финансовые обязательства?
Уйду на большую дорогу. Грабить караваны. И то не уверен, что успею выплатить все долги до того, как меня поймают и казнят. За особо жестокое поведение.
— Я ежемесячно перечисляю средства.
— Да, вижу, — подтвердил адмирал, проглядывая колонки цифр. — Однако, если экстраполировать нынешнюю тенденцию в будущее, картина получается, мягко говоря, сомнительная.
Увы. Но полная безнадежность все равно не повод бегать от выполнения обязанностей.
— Такими темпами вы не успеете погасить всю задолженность к моменту наступления смерти, даже если вас ждет очень долгая жизнь. Впрочем, учитывая специфику вашей работы, это как раз еще более сомнительно.
Зато в случае гибели при исполнении будет назначена страховка. И большая. Так что часть долгов все-таки покроется деньгами… Ну а оставшиеся, как водится, медным тазом.
— Вас беспокоит мое будущее?
— Меня беспокоит будущее моей племянницы, — подвел итог разговору Адриано Тоцци.
Ага, теперь все ясно. Грустно, но понятно.
— Полагаю, оно будет блестящим.
— Все будет зависеть от спутника, которого Сандра выберет.
Как она говорила? У дяди есть право на его мнение? Да тут не просто право, тут… Эскадра тяжелых крейсеров на подходе.
— Племянница говорила мне о вас.
— Догадываюсь.
— Я не могу оценивать ее вкусы и пристрастия, это было бы слишком самонадеянно… Но я обязан оценить риски. И принять меры по их устранению.
— Давайте не будем ходить вокруг да около, адмирал. Говорите прямо.
— Принимая во внимание ваше… сложное финансовое положение, я вынужден…
— Велеть мне убираться прочь?
— Что бы вы ни думали, счастье Сандры имеет для меня очень большое значение, — сурово сказал Адриано Тоцци. — Но я должен взять с вас слово, что вы никогда и никакими способами не будете претендовать на имущество моей племянницы.
И только-то? Какая ерунда!
— Я ничего не собирался брать у донны Манчини.
— Все так говорят! — донеслось из недр второго кресла, и вслед за голосом моему вниманию предстал светловолосый хлыщ, которому, как я думал, уже давно дали от ворот поворот.
— Мистер Дональд Томасон, — представил его адмирал. — Благодаря его участию мне и стали известны некоторые подробности вашего прошлого и настоящего, мистер Кейн.
Злорадная улыбка, торжествующе сверкающие глаза. Эх ты, дурень… Неужели до тебя не дошло, что Тоцци просто собирается стравить нас друг с другом? И здорово повеселиться, глядя на сей импровизированный спектакль.
— Нищий и принцесса — замечательная пара, не так ли? Это вам виделось в ваших мечтах? — двинулся ко мне блондин.
И ведь не боится. Интересно почему? А, всему виной сведения из моего досье! По ним я выхожу бесхребетным и безобидным, практически таким же слизняком, как сам Дональд. Сам адмирал явно другого мнения по данному вопросу, а потому ждет развязки. Громкой, яркой, зрелищной. Увы, дядя, не сегодня. Может, вообще никогда.
— Каждый имеет право мечтать.
— Но не все мечты сбываются.
— Не все.
Дэниел Уоллес наверняка бы врезал зазнавшемуся обидчику. Просто так. Для профилактики. А потом похитил бы прекрасную даму и унес в свой… ну, скажем, шалаш. Неважно. И жили бы они долго и счастливо, наплевав на условности, долги и прочую чушь, которая делает общество обществом.
— Вы ничего не сможете ей дать!
На язык просилось по меньшей мере с десяток всевозможных выражений, от остроумных до грубых, но я промолчал. А потом с галереи второго этажа раздался голос Эд:
— Па!
За ее спиной стояла Алессандра, напряженная и серьезная.
— Пошли домой.
Чадо скатилось по лестнице и вцепилось в мою руку.
— Тут так здорово! Такие классные штуки мне показа…
— Счастливо оставаться.
Я потянул Адвенту за собой. К выходу. Туда, где меня догнало «до свидания» адмирала:
— Просто напоминаю, мистер Кейн: вам отказали от денег, но не от дома.
На дворе было еще светло. Слишком светло, чтобы беречь честь и достоинство незамужней женщины, которая вылетела из дверей сразу вслед за нами.
— Эд, подожди меня за воротами, — попросил я.
Как ни странно, чадо послушалось беспрекословно, оставляя нас наедине. Ну почти наедине, потому что привратники никуда конечно же подеваться не могли.
— Прости, прости, прости… — прошептали ее губы, приникая к моему лицу.
— Тебе не нужно извиняться.
— Я примерно представляла, что сделает дядя, но то, что он позовет Дона…
— Это неважно. С Доном или нет, адмирал все дал мне понять предельно ясно.
— Дядя думает, что такая забота…
— Правильно думает.
— Ты…
— Проблем действительно много. Особенно юридических. И официально заключенный союз мог бы поставить тебя… в очень неловкое положение. А считать вилки, ложки и подушки в брачном контракте… Я не допущу такого унижения.
— Для себя?
— Для тебя.
Это был долгий поцелуй. Почти вечный. А когда он закончился, Сандра тихо сказала:
— Я буду ждать.
И медленно вернулась в дом.
— Не скучала? — спросил я у Эд, выйдя на улицу.
— Да вы ж недолго… Там… Того…
— Того?
