отправилась получать первоначальный инструктаж по правилам поведения в новой школе. Я сказал, что буду ждать у машины, но торопиться не стал. Попробовал позаглядывать в классы. Увы, удача не захотела улыбаться: милого видения нигде не обнаружилось. Зато в непосредственной близости от «маверика» ошивался тот, кого я с самого начала определил в спутники прекрасному бутону.
— Хорошая тачка.
— Не жалуюсь.
— Шустро бегает?
Мячик методично соскальзывал с кончиков пальцев, шмякался о песок аллеи и возвращался обратно. Детская забава, ведь верно? Так почему же мне даже в ней чудится угроза, не говоря уже об этом постоянном подрагивании мышц под разрисованной кожей?
— Не всякий догонит.
— Это хорошо, — с неожиданным удовлетворением заметил индеец. — Потому что погнаться могут. И погонятся, если…
— Я уже иду! — раздался от парадного входа крик Эд.
Я невольно повернул голову, наверное, чтобы удостовериться, что девочка не разнесет вазу с цветами, проносясь мимо, а когда снова посмотрел на своего собеседника, оказалось, что разговор уже окончен: странный незнакомец удалялся восвояси, постукивая мячиком по песку.
Наверное, не нужно было одному голодному тигру дразнить другого. Непрофессионально, как сказала бы тетушка, если бы находилась в этот момент в снисходительном расположении духа. Я и сам не знаю, какой черт дернул меня за язык. Может быть, просто чертовски надоел весь этот цирк с переодеваниями? Ну да, прошло всего ничего времени, но тем не менее.
Действовать одному, да еще в нынешних обстоятельствах, конечно, было проще. Намного. Не нужно было лишний раз оглядываться по сторонам, например. С другой стороны, и надеяться, что тебя кто-то подстрахует, не приходилось. Правда, в моем случае требовалась скорее не страховка, а… Ну да, поводок.
Не слишком приятно знать о себе самом некоторые вещи, даже если учесть, что знания — сила. Какое событие внутриутробного развития или почти сознательной жизни оставило свой странный след в моей психике, врачи так и не определили. А когда причина неизвестна, бороться с последствиями, как известно, очень трудно. Легче их контролировать.
Тем, кто большую часть времени видит меня в моем обычном состоянии, я кажусь медлительным и апатичным. Так оно и есть, собственно. Ремиссионный период, по словам Ванды. Иногда он может занимать 99 % всего цикла, и надо сказать, меня такое положение дел устраивает как нельзя больше, потому что в таком случае срывы, если и случаются, проходят мило и незаметно. Без катастроф. Но равновесие, увы, слишком шаткое. Либо меня нужно оставлять в полном покое, исключая любые раздражители, либо гасить пики еще в тот момент, когда возникает предпосылка их появления. Как гасить? Отвлекать внимание. Неважно чем: дурацкими шутками, идиотскими поступками, вообще демонстрацией модели поведения, которая вызывает у меня… Нет, не шок, конечно. Удивление. И негодование, обращенное к самому себе, вопрос: «А я-то почему этого сделать не могу?»
Кстати, один из начальников Лионы до сих пор точит на Барбару зуб из-за того, что тетушка взяла меня под свое крылышко. Иначе пришлось бы половину времени существовать исключительно на релаксантах, в полусонном состоянии, зато вторую половину проводить шумно и весело. С максимально возможными разрушениями, пока…
Та же Ванда строго-настрого предупреждала: периоды обострения затягивать нельзя. Потому что есть опасность, что мне понравится. Вернее, возникнет привычка, как к наркотикам, ведь в противофазе я не ощущаю влияния никаких сдерживающих факторов, хоть они существуют, хоть нет. То ли чувствительность рецепторов притупляется, то ли включается какой-то более сложный психофизический процесс, результат один: полная свобода в принятии и осуществлении решений.
Вот и сейчас я почти сорвался, хорошо, Эд вовремя появилась. Я ведь собирался угрожать собственному напарнику. Серьезно так угрожать, в расчете на то, что он примет вызов. Вот зачем, спрашивается? А просто. Потому что захотелось вдруг драки, результат которой невозможно предсказать. Захотелось пройти по лезвию ножа. И пожалуй, все это даже похуже наркотиков.
В тот момент мне было неважно, узнает он меня или нет. Наоборот, риск разоблачения только подстегивал. Только нашептывал на ухо: «Ну давай же, давай! Покажи ему!» А что показывать-то, скажите на милость? М-да, первый звоночек прозвенел, и прозвенел тревожно. Времени-то, оказывается, у меня осталось совсем мало. Еще пара-тройка похожих «благоприятных» моментов, и вполне могу сорваться. Взять хотя бы…
Скомканный клочок бумаги. Что мне с ним делать? Забыть как страшный сон? Не смогу. Хотя отправляться туда — смерти подобно, все равно пойду. Правда, для этого нужно сначала убедить кое-кого составить мне компанию.
— Что это? — спросил Диего, разглядывая записку Сандры.
— Мне нужно там быть сегодня вечером.
На меня посмотрели, мягко говоря, непонимающим взглядом.
— Я не могу отказаться от этого приглашения.
— А и не надо, — беспечно сказал верзила. — Далеко от сеньоры все равно не уйдешь, а она не собирается сегодня…
— Чего я не собираюсь? — спросила Элисабет, вернувшаяся с занятий.
— Гулять вечером в незнакомом районе.
— Гулять? — недоуменно переспросила инфанта. — В каком еще районе?
Телохранитель показал мне за спиной девочки кулак, но этого гнева я боялся куда меньше, чем возможности того, что донна Манчини будет разочарована или обижена.
— Меня попросили прийти сюда. К семи часам, — указал я на записку в руке Диего. — Попросила женщина, которой я не хочу отказывать.
— Тогда из-за чего спор? — улыбнулась Элисабет. — Это будет долгая встреча?
— Не думаю.
— Вот все и решено!
— Ты хоть знаешь, что это за дом? — поинтересовался Диего, разглядывая особняк, выстроенный в стиле венецианского палаццо.
— Да.
— Здесь живут очень богатые люди, сеньора миа, — многозначительно сообщил телохранитель. — Они владеют огромной коллекцией всевозможных дорогих древностей.
— Неужели мы пришли сюда, чтобы… — Мне показалось, что у инфанты загорелись глаза.
— Никаких краж.
— Но… Ты же войдешь туда?
— Войду. Только вовсе не для того, чтобы что-то украсть.
— Это же такой удобный случай!
— Сеньора миа… Я не могу потерять доверие женщины, которая меня позвала.
— Подумай немного над тем, что ты ведь можешь и не дойти до крыльца, — ухмыльнулся верзила. — Один шаг сеньоры в твою сторону и… Никаких встреч. Зато нарушенное доверие — во всей красе.
— Диего!
— Сеньора миа, нам нужен этот дом. Нужно его содержимое. Другого случая может и не представиться.
— Даже если так… — Элисабет посмотрела на меня серьезно-серьезно. — Ты помнишь, что остается? Те две вещи будут еще труднее. Почти невозможны. И, наверное, стоит остановиться чем раньше, тем…
Да. Мне вот точно нужно будет остановиться, и довольно скоро. Но пока еще бес усердно пихает меня своей зубочисткой под ребра:
