добиться женской любви, но, право, вы, капитан, превзошли их всех.
Этого следовало ожидать. С самого начала. С самого приглашения. Она ведь еще тогда узнала меня, верно? Но черт подери, зачем… Зачем же тогда она меня пригласила? Чтобы справиться со слизняком- воздыхателем? Ерунда! Для этих целей с лихвой хватило бы и дядюшки, как я теперь понимаю.
— Молчите?
Узкая спина под тонким, полупрозрачным полотном блузки. Складки юбки строгие, как на римской тоге. Волосы, жемчужной диадемой собранные наверх. Королева, служения которой я недостоин. Богиня, чье имя я даже не смею произнести вслух.
— Я могу быть свободен, донна?
Она повернулась. Слишком быстро, чтобы успеть спрятать тени чувств, промчавшихся по лицу.
— Вы хотите быть свободным? Вы действительно этого хотите?
Нет, тысячу раз нет! Это же просто фигура речи! Это мое обычное везение делать все невпопад и не к месту.
— Полагаю, я выполнил условия сделки?
Густые ресницы опустились, закрывая глаза. А когда поднялись, на меня посмотрели уже не угольки, а ледышки.
— Вас волнует только это?
— Вы попросили о помощи. Я помог вам?
— Почему вы спрашиваете?
— Потому что вы здесь хозяйка.
Ее взгляд дрогнул. То ли недоуменно, то ли понимающе.
— В этом все дело, да?
— Я всегда выполняю то, о чем меня просят, но насколько полно — судить не мне.
— Значит, вы безотказны, капитан?
— Не для всех нанимателей.
Она сделала шаг вперед.
— Стоит ли понимать ваши слова как отнесение меня в категорию…
Я выдохнул, прежде чем успел понять, что собираюсь ответить:
— Да.
— И за какие же заслуги я получила в ваших глазах столь высокий статус?
Элегантным колкостям Алессандра явно научилась от дяди. Или все-таки он от нее?
— Ну же, капитан! Неужели это настолько сложный вопрос?
Для кого как. Думаю, Амано на моем месте не медлил бы ни секунды.
— На него вообще есть ответ?
— Я…
Это нелепо. Настоящий идиотизм, особенно учитывая, как я сейчас выгляжу. Хотя и в обычном виде все было бы ничуть не лучше. Может, даже хуже.
Что я могу предложить женщине, которая каждый день ходит по ковру, стоимость одной ворсинки которого мне невозможно представить, даже напрягая воображение изо всех сил?
— Я…
Она посмеется надо мной. Конечно, посмеется. Или просто скучающе зевнет, ведь ей наверняка говорили о любви не раз и не два. Взять хотя бы того хлыща внизу: подленький и гнусненький, он ведь тоже влюблен. И действует намного смелее меня, если вспомнить школу. Хотя… Амано здесь появился явно по его наущению. Для поддержки. Кавалерия, тоже мне… Тьфу!
Смотрит и молчит. Ждет. Да, терпения ей, похоже, не занимать. Но все это все равно не может продолжаться вечно. Ладно, одна минута позора, и перелистнем страницу. То есть захлопнем крышку гроба.
— Я люблю вас.
Она покачнулась, словно ноги вдруг перестали держать, и упала. Мне на грудь. От прикосновения кожу обожгло, как огнем.
— Что с вами? Вам плохо?
— Вам никогда не говорили, что у вас талант доводить людей до инфаркта? — прошептала Алессандра куда-то мне в шею.
— Позвать врача? Я сейчас же…
— И вы совсем не понимаете шуток. Хотя умеете шутить. Как такое может быть?
Я разжал объятия, потому что теперь она стояла на полу вполне твердо.
— Это была шутка?
— Это было облегчение. Огромное. Вы никогда не чувствовали себя так, как будто с вашей души только что скатился тяжелый-тяжелый камень?
О чем она говорит? Какой еще камень?
— После той встречи весной, помните? Вы исчезли. На целое лето. Хотя обещали прийти.
А она обещала ждать…
— Никак не выдавалось свободного времени.
— Я понимаю. Сейчас вы ведь тоже… — Алессандра дотронулась до одной из черных линий. — Заняты?
— Да. К сожалению.
— Даже в эти минуты?
Я прекрасно понимал, на что она намекает, но не смог соврать:
— Да. Мне нужно устроить кражу.
Карие глаза, глядящие на меня, смешливо расширились:
— Кражу?
— Да, украсть какую-нибудь ценную старинную безделушку… Ну что-то вроде такой, — указал я на массивный медальон брегета, лежащий на столе. — Это ведь ценная вещь?
— И весьма. Часы, подаренные моему прапрапра… Одному из предков Наполеоном Бонапартом. Строго говоря, им вообще нет цены. На сегодняшнем рынке.
Я невольно отодвинулся подальше от раритета.
— Ну да, что-то такое, только подешевле. Может быть, подскажете, у кого из ваших знакомых найдется не слишком хорошо охраняемый склад подобных вещиц?
— А чем вам не подходит этот дом? — искренне удивилась Алессандра.
— Это ваш дом. Вашего дяди, но и ваш тоже.
Выражение карих глаз было не прочитать. Наверное, не хватало света: слишком мало свечей горело в канделябрах.
— Я подумаю над вашим предложением. А сейчас… — Она присела на край стола. — Вы спрашивали, полностью ли выполнены условия сделки? Не совсем.
— Что-то еще осталось?
— Конечно. Дон должен убедиться, что не интересует меня. Убедиться окончательно.
— И как это можно сделать?
Донна Манчини поманила меня пальцем:
— Идите сюда.
В происходящем был подвох. Легко читаемый даже мной, даже в самых растерянных чувствах. Но отказаться? Нет. Не в этот раз.
— Мужчине достаточно увидеть лишь след соперника, чтобы все понять, — улыбнулась Алессандра. — И единственное, что вам нужно, — это…
Пуговки на блузке были крошечными и скользкими, и одна, а может, и больше вырвались с корнем под моими дрожащими пальцами. А застежка бюстгальтера оказалась спереди, что пришлось очень кстати…
Она удержала стон в себе и мягко, но настойчиво толкнула меня ладонями в грудь.
— Достаточно? — выдохнул я.
— Конечно нет! — вспыхнули щеки Алессандры. — Но у нас больше не осталось времени.
