— А как ты можешь охарактеризовать капитана Голдеса?
Кремон напустил на своё лицо кривоватую ухмылку:
— Добрейший был человек, добрейший!
Заметив, как у большинства присутствующих глаза округлились от удивления, он понял, что до его прихода о садистских пристрастиях покойного пирата уже наслышались. Поэтому добавил в голос сочувствия и жалости. Мол, такая потеря для человечества:
— Да, готов повторить — воистину добрейший! Пленных никогда больше чем час не мучил. И рыбок всегда жалел, старался трупы нашинковать как можно мельче, что бы даже самым маленьким морским обитателям что-то досталось.
Золана фыркнула от смеха, и тут же с заботой заметила:
— Да ты ешь, а то в твоём котелке уже остыло.
— Правда? — Кремон зачерпнул ложкой из своего котелка рагу и попробовал.
— Хочешь, принесу горячего? — тут же предложила менсалонийка.
— Не стоит. После воспоминаний о том, чем нас кормили на «Стремительной Жемчужине», подобная пища мне кажется деликатесом. Уж слишком покойный капитан славился ещё и своей экономностью.
Невменяемый с видимым удовольствием отправил в рот несколько ложек пищи, выбирая в первую очередь куски мяса. Поэтому некоторое время его не беспокоили, хотя сидящий рядом десятник так и порывался что-то спросить. Наконец он не выдержал и выпалил:
— А ты сам как спасся?
Кашад ответил лишь после того, как не спеша доел свою порцию:
— Элементарно, Куцер! Мы же всё-таки Эль-Митоланы. Набрал в грудь как можно больше воздуха, да и сиганул за борт. Пока шёл ко дну сбросил с себя всё железо, да и поплыл от окровавленной морской воды подальше. До самого вечера в воде бултыхался, пока до островка одного добрался. В том чудном месте я и нашёл приют и успокоение на пару месяцев.
— С кем? — тут же с пристрастием спросила Золана. Кремон ответил ей недоумённым взглядом, но всё же ответил:
— Была там одна неплохая островитянка. Но она мне надоела, чуть ли не в конце первой недели. А потом только и отрабатывал своё физическое совершенство на самой высокой точке острова, да поджидал любой корабль. Каждый раз зажигая сигнальный костёр. Очень много парусников мимо прошло. Еле дождался каких-то благодетелей, и добрался с ними до Строна.
Всё тот же наёмник с командирскими замашками, решил-таки задать последний вопрос:
— А какие у Голдеса были особые приметы?
— Не знаю, — сально усмехнулся Кашад Низу. — Я его не раздевал. Для этого капитан использовал двух молодых матросов.
— Ты чего говоришь?! — вскипел брат покойного пирата.
— Да ничего особенного! — пожал плечами Невменяемый. — И опять повторить готов: добрейший он был человек.
По идее всем стало понятно, что южанин действительно пиратствовал на «Стремительной Жемчужине». А дальнейшие расспросы лишь могли привести к ненужной конфронтации и озлобленности между личным составом. Поэтому любопытный наёмник наконец-то представился:
— Меня зовут капитан Валер Лессо. Один из заместителей полковника Залана Лирта.
— Очень рад познакомиться! — с должной учтивостью склонил голову Кашад. — Ко мне ещё будут сейчас вопросы?
— Нет, спасибо за беседу. Можете возвращаться на своё место отдыха. Кстати, как ваши раны?
— Зарастают отменно, господин капитан. Завтра уже попытаемся двигаться верхом на лошадях.
— Отлично. Выздоравливайте скорей и набирайтесь сил. Ведь вы теперь оставляете караван на других охранников, и мы помчимся в Кихон с гораздо большей скоростью.
Менсалонийка при возвращении к телеге, опять опёрлась на руку Кремона, но когда они удалились от стола на порядочное расстояние, сердито спросила:
— А что это была за островитянка?
Молодой колдун ответил отрешённо и с полным равнодушием:
— Да ерунда! Мало ли их ещё будет в моей жизни.
Менсалонийка что-то попыталась злостно прошипеть в ответ. Но Кашад лишь глянул на неё с полным удивлением и презрением, вырвал свой локоть из её хватки и быстро ушёл вперёд. А, чувствуя себя вполне прилично, решил обойти своих подчинённых. Насмехаясь при этом над дикой ревностью Золаны и прикидывая, как бы эффективней отучить её от этого неудобного чувства. И уже начиная сожалеть, что расслабился и поддался настойчивым домогательствам менсалонийки. Хотя по этому поводу и были некоторые плюсы в предстоящей жизни.
Этот день, как и было обещано, выделили для отдыха и большого привала. Но уже следующим утром при охране остались лишь несколько десятков чёрных цилиндров. А все наёмники, со своим командованием и сопровождающими, форсированным ходом отправились в столицу Ледонии Кихон. Видимо на своей территории колабы совершенно не опасались каких-либо нападений, как со стороны политической оппозиции, так и со стороны криминальных структур. А может, последних действительно не существовало? Именно этим вопросом и задавался Кремон в первый день проезда по южной части Ледонии. При осмотре окружающих пейзажей в глаза в первую очередь бросались длинные и ровные заборы из камней. Невысокие, всего полтора метра, они тянулись вдоль всего широкого тракта и разделяли сельскохозяйственные угодья, на которых паслись тучные стада домашних животных. Подтверждая общие мнения, что в этой стране уделяют главное внимание мясомолочному производству. Кое-где виднелись и полоски полей, но урожай давно собрали и рассмотреть, что же там сажали, было трудно: все выедали отары овец, коз да мерно насыщающиеся буйволы, быки и бурёнки всех мастей и цветов. К концу дня стали попадаться и одинокие люди.
По поводу разъяснений увиденного, Кремон обращался в первую очередь к Валеру Лессо. Капитан оказался при ближайшем знакомстве человеком весьма милым и общительным. Хотя каверзные вопросы так и сыпались из него, перемежая порой весьма прозаические объяснения:
— Здесь, возле тракта, наёмных людей довольно-таки мало. А вот в центральной и северной части страны колабы их используют в весьма больших количествах.
— Как? — удивлялся Кашад. — А мне говорили, что люди здесь на положении только рабов.
— Обычные враки. Это у вас на южном континенте рабство довольно распространено.
— Тоже враки! У нас все люди свободны. Просто порой попадают до конца жизни в подчинение другому человеку из-за вассальной клятвы. Что весьма страшная штука и по незнанию принимается иностранцами за рабство.
— Как же тебе удалось избежать вассальной клятвы?
Кашад грустно усмехнулся:
— Не удалось! Просто моего хозяина лишили жизни, а заодно и притязаний на моё тело. А от других сильных мира моего, удалось ускользнуть. Но здесь эти люди удивляют: неужели они уживаются в колабами?
Валер придержал коня, объезжая большую рытвину на дороге, и ответил:
— Здесь у них работают в основном лишь выходцы из царства Огов. Хотя в последнее время на заработки потянулись и люди из других государств.
— И что, никто не боится? — Кашад наклонился ближе к капитану. — А то разное поговаривают…
— Ты об их кулинарных пристрастиях? — хохотнул Валер. — Конечно, есть среди них и людоеды. Особенно среди старых ветеранов. Да и в ситуации, когда будет царить смертельный голод, лучше не поворачиваться к ним спиной. Но это — скорей наговоры. Да попытка создать о себе устрашающую славу. Вот ведь и о вас, южанах, живущих на границе с пустыней Умерших Духов, подобное поговаривают…
— Полная нелепость! — обиделся десятник. — Какой бы голод ни был, до людоедства никогда не доходило.
— Да? Но здесь в Ледонии об этом говорят как о непоколебимой истине.
— Видимо пока сам не увидишь, во всём приходится сомневаться. — Кашад скосил глаза на
