мне еду с собой, на случай «если тебе захочется домашнего в доме Натана или о тебе не побеспокоятся».
Ярон подвозит меня к дому Натана. Гладит мне волосы и целует в лоб. «Ты уверен, отец, что тебе стоит идти к ним? Ты не обязан напрягаться». Рахель явно напутствовала его присматривать за мной. «Ты же знаешь, отец у тебя особенный. Не давай Узи и всяким там умникам унижать его».
Генри ждет нас у входа. Помогает внести вещи, говорит, что счастлив видеть меня в этом доме. «Теперь ты здесь командуешь». Надеюсь, что он это принимает как должное. Не хочу с ним никаких столкновений, ибо всему будет нанесен ущерб именно в эти очень важные дни.
Мы подготавливаем дом, постели, собираем кроватку для младенца, проветриваем комнаты, готовим чистые бутылки, выходим в город, чтобы купить недостающее. Я и не знал, что способен на такие дела. Всегда считал себя неспособным на какие-то реальные действия. Затем вместе с Генри мы едем в больницу. Можно предположить, что там все знают Дану и Натана. Кому еще посылают столько поздравлений, и кто еще так эмоционален и красив, как Дана?
Генри ведет меня по коридорам больницы, вероятно, знает, где специальная комната, которую выделили для Даны. Генри просит подождать. Я даже не купил Дане какой-либо подарок, может стоит сойти вниз и что-нибудь купить. Рахель даже не напомнила мне, не подготовила подарок. Может, не предполагала, что уже сегодня я увижу роженицу. Я вхожу в палату без стука. Дана смотрит на меня, я в этом убежден, ибо нет никого другого в палате. «Здравствуй, дорогой Меир. Прекрасно, что ты здесь». – «Поздравляю тебя, Дана, и ужасно радуюсь. Несомненно, девочка так же красива, как и ее мать. Рахель тоже очень волнуется. Желает вам большой радости». – «Спасибо, Меир». – «Хочешь еще что-то сказать?» – «Еще не знаю. Нет у меня новых слов, только вот, ребенок – самая большая новость», – она улыбается мне. «А где Натан? Должен был уйти?» – «Спит здесь в одной из комнат. Сидел со мной почти всю ночь, я себя не очень хорошо чувствовала». – «Он был рядом с тобой во время родов?» – «Натан был все время рядом. Хотел первым увидеть ребенка». – «И мы ждали, дома. Рахель в постели даже дышала так, будто она должна была рожать, – теперь я громко смеюсь. – Я все приготовил для тебя». – «Главное, чтобы мы были все вместе. Идея Натана сделать тебя ответственным за Маор весьма успешна. Все твои таланты сможешь осуществить в нашем доме. А больше нам ничего не нужно?»
Не знаю, что творится в теле Даны и смущаюсь спросить. Рахель родила вовремя, и тогда я не успел узнать, что с ней происходило. Теперь же у Даны ребенок, и она жена Натана, это достаточно ясно. И я отвечаю за все приготовления и покупки. Могли выбрать другого из работников фирмы, но выбрали меня.
– 47 —
Утром Дана должна вернуться домой вместе с Маор, и мы, естественно, ее ожидаем. Узи должен привезти ее из больницы. Рахель пришла вместе со мной, тут же Шломо и Шахар, Генри сидит в кухне и читает, Натан отдыхает в какой-то из комнат. Мне приятно, что и Рахель пришла помочь мне, снять с меня часть нагрузки. Мы хорошо подготовили все в доме, и я еще раз обошел его, проверяя все углы, как проверяют, не залежалось ли в каком-либо углу квасное накануне праздника Песах. На этот раз я не искал забытый хлеб, а лишь хотел убедиться, что все в порядке. Нельзя привозить роженицу и ребенка в дом, где не все функционирует, как надо.
Приезжает Дана. Узи первый появляется с чемоданами, Генри бежит к машине помочь. Хорошо, что никто не спрашивает меня каждую минуту, что делать. Каждый знает свои обязанности. Дана выходит из машины с Маор, закутанной в одеяльце. Я бегу будить Натана. Неприятно будет, если он пропустит эти важные минуты, да и Дана будет огорчена. Натан с трудом просыпается, но, поняв, в чем дело, вскакивает и бежит к входу, обнимает жену и ребенка. Дана задает странный вопрос, можно ли ей всех поцеловать. Не знаю, ждет ли она моей реакции, но начинает с меня, и я разрешаю поцеловать себя в лоб. Шломо и Шахар почти одновременно жмут ей руку, она притягивает их к себе, и они почти неслышно плачут. Надеюсь, что от радости, а не только от печали, ибо вспомнили мать. Более симпатичной женщины, чем Дана, они не могли ожидать в их доме.
Рахель до сих пор сидела на диване и не встала навстречу входящим. Дана подходит к ней, Рахель встает, и они обнимаются как сестры. «С сегодняшнего дня ты мой руководитель. У тебя есть и здравый ум и опыт. Я ведь еще не знаю вообще, что делать, но ты, несомненно, помнишь все, что было после рождения Ярона. Это было не так уж давно. Восемнадцать лет назад. И я уверена, что у тебя с Меиром будут еще дети. Погляди на Маор и скажи, разве тут же не хочется иметь еще детей».
Мы приготовили бланки, в которых расписано по часам все, что каждый должен делать. Ярон при помощи наиболее совершенного компьютера Натана помог четко разделить обязанности. Ночевать я остаюсь у Даны и Натана. Рахель спит дома, и Ярон находится с ней. Так и не успели мы с ним еще поговорить о его воинской службе. Девочка ведет себя спокойно. Ей вовсе не трудно поменять пеленки. С кормежкой тоже нет проблем. Только при ее купании мне нужна помощь. Жаль, что Дана не кормит ее грудью, но это, как говорится, не мое дело. Естественно, что не только я занимаюсь ею. Но вся ответственность на мне. Приготовлением еды занимается Генри, и к нему приставлена помощница.
Рахель спрашивает, когда я вернусь домой. Она должна понять, что пока во мне здесь нуждаются, я остаюсь. Тем более, что Натан даже не намекнул, чем я буду заниматься в дальнейшем. Неожиданно становится мне ясно, насколько это удачно, что никогда в фирме не было у меня постоянной должности, и я, по сути, менял их в соответствии с необходимостью. Быть может, Натан таким образом готовит меня к чему-то более важному.
Сегодня вечером все могут развлечься или отдохнуть. Натан просит Дану немного развеяться с подругами. Остаемся в доме втроем – Натан, Маор и я. Он пристает ко мне с просьбой сыграть партию в шахматы. Когда-то я неплохо играл, но теперь не хочется мне проиграть ему в несколько ходов. Тогда он предлагает заказать что-нибудь вкусненькое, или просто радоваться жизни. «С тобой я люблю разговаривать, Меир. В любом случае ты правдивее всех, кого я знаю».
Я взвешиваю про себя, как использовать нашу беседу. Рассказать ли ему, что Рахель хочет еще одного ребенка. Посоветоваться насчет будущего Ярона или попросить у него какую-либо помощь. Можно поговорить о его сыновьях или об одной из областей знаний, особенно любимых Натаном. Тем временем Маор начинает издавать звуки, и Натан подходит к ней. Возвращается с нею на руках. Тело его, как всегда, огромно и кажется более окрепшим в последнее время. Лысина одолела почти всю его голову и является постоянной темой его размышлений. Говорит, что иудаизм видится ему сейчас несколько по-иному, и, быть может, я порекомендую ему что-то важное прочесть по этому поводу. Спрашиваю, не жалеет ли он о всех годах учебы сыновей заграницей, но он говорит, что все можно легко дополнить.
Ребенок засыпает у него на плече. Впервые в жизни я вижу Натана, на теле которого спит ребенок. Вдруг я способен открыть рот и сказать Натану, что тяжко мне. «Работа у вас в доме прекрасна, но я чувствую, что нечто нехорошее случилось со мной, какой-то внутренний разлад, можно сказать». Он смотрит на меня, чуть улыбается, и как бы из улыбки возникают в уголках его глаз слезы. «Я знаю, Меир, и важно мне и Дане вам помочь. Ты действительно выглядел немного странным, но работа с ребенком принесет тебе внутреннее освобождение». Я хочу сказать ему, что не желаю ничего необычного, но голос мой пресекается.
Натан встает с места и просит меня подержать ребенка. Кладет руки мне на плечи. Говорит, что я очень ему близок. «По сути, ближе братьев, которых у меня нет». Чувствую, что он необычно взволнован, но мы должны сосредоточиться на ребенке. Но Натан продолжает: «У отца моего никогда не было такого друга, как твой отец, только ему он доверял все финансовые дела, а это для меня самое важное и решающее».
Но я хочу слышать от него нечто новое, о его здоровье, о Дане. «Ну, что ты хочешь знать о Дане, ей не хватает только птичьего молока. Хорошо ей со мной. Вижу, Меир, ты сильно изменился. Невероятно сузил свои интересы. Кроме пеленок Маор тебя сейчас ничего не интересует». – «Может быть, – отвечаю. – Но это меня успокаивает. Ну, а ты, Натан, вообще помнишь о своих сыновьях, о Рине?» – «О чем ты говоришь, – он почти сердится на меня. – Сыновья готовятся управлять фирмой. И Рину, конечно же, помню. Она была мне неплохой женой».
Натан снова спрашивает, не голоден ли я. «Но не думай, что я заставляю тебя готовить мне ужин. Это уже слишком. Во что мы тебя превратили, Меир? Дана и я начали беспокоиться». – «О чем беспокоиться?» – «Дана боится, что ты сам себе можешь навредить». – «Не преувеличивайте». – «Даже Узи спрашивает,
