подходит ли тебе продолжать писать эти твои отчеты?» – «Что ты имеешь в виду, Натан?» – «Все отчеты, которые ты пишешь для себя о всех нас. Мы знаем, что все тобой фиксируется. Но с твоим настроением не предпочтительней ли, чтобы кто-то другой писал вместо тебя?» – «Натан, ты просто оскорбляешь и унижаешь меня». – «Но, Меир, мы обязаны отнестись к тебе соответственно. Дана очень боится за тебя. Я слышал, что иногда ты просто теряешь буквы при написании». – «Натан, ты что, подсылал кого-то копаться в моих бумагах?» – я кричу. Давно не слышал сам таких звуков, исходящих из моего горла, и они меня пугают. «Не кричи, Меир. Нас здесь только двое, и нет причин для крика. Я заранее спланировал, чтобы мы остались вдвоем с Маор. Иногда мне кажется, что ты слишком ее любишь. Не удалось тебе с Даной, так теперь ты прилип к ее ребенку». – «Натан, слова твои от злого сердца. Если бы на тебя можно было положиться, я бы оставил ребенка на тебя и ушел бы домой». – «Хватит, довольно, Меир. Я только сказал, что иногда ты теряешь буквы или делаешь грамматические ошибки. Ты должен отдохнуть. Твои отчеты мне кажутся странными. Обо всем ты пишешь в одном стиле, в одном настроении. Нет у тебя различия между дракой и объятиями, между глупостями и серьезными, даже трудными вещами. Вероятно, мы слишком тебя измучили. Сначала твоя болезнь, затем красавица, как Дана, и ко всему этому еще и ответственность за ремонт здания. Скажи мне, куда бы ты хотел полететь. Назови какое-либо красивое место, нечто новое, Узи для тебя все приготовит». – «Может, ты оставишь меня в покое, Натан? Лучше бы уделял больше внимания сыновьям. Посмотри, как выглядит Шломо. Шахар, быть может, доволен. Но Шломо на тебя сердится». – «Ты ничего не понимаешь в моих сыновьях. С ними расчет иной. Они проходят все этапы, чтобы работать со мной. Лишь это для них важно. Ты же, Меир слабеешь с каждым днем. Но мне ты нужен для важного дела в Лондоне. Такого рода делом мы еще не занимались до сих пор».
Я почти падаю с ног от усталости. А ведь если проснется Маор, кто-то должен будет ею заняться. Еще немного, и Натан займется своими коллекциями и планами. Он может позволить себе развлекаться этим. Но я должен заботиться о ребенке. Дана полагается на меня. Они знают, что без меня весь этот дом развалится.
Дана возвращается домой в хорошем настроении. «Соскучилась по вашей компании. Как чувствовали себя двое взрослых мужчин и младенец, моя дочь?» – «Почему ты так рано вернулась, Дана?» – говорит Натан, не глядя на меня. «Что случилось, я тебе уже не нужна? И вообще вы кажетесь мне странными, особенно Меир. Намного хуже, чем ты выглядишь в середине ночи». – «Меир планировал немного отдохнуть. Поговорили немного, и пришел мой черед следить за Маор. Но если ты уже здесь, пойдем поужинаем, ты и я. Некоторые вещи я объясню Меиру в другой раз».
Ухожу в свою комнату. Слышу, как Дана и Натан радуются. Она даже может его заставить бросить свои дела и сидеть с ней в кухне, пока она готовит ужин. Несомненно, следит за тем, как она разогревает еду, по ходу дела глотая орехи и шоколад. Или только пьет. Сохраняет аппетит для особого, приготовляемого ею для него блюда, при этом планируя для них двоих отпуск. Трудно поверить, что они возьмут Маор с собой. Еще попросят меня следить за нею. В таком случае потребуется помощь Рахели. Без нее я не управлюсь.
– 49 —
Ярон приходит ко мне рано утром. Будит меня. Немного взволнован. Может, это связано с его воинской службой. Принес мне горячее питье. Кто когда-либо будил меня с такой любовью? «Отец, позвонил мне Шломо. Предлагает работать вместе». По-моему, сын мой загорелся этим делом. Вероятно, планирует, чем займется после завершения воинской службы.
«Сказал мне, – продолжает Ярон, – что могу начать частично работу по ночам. У него по этому поводу разные идеи». Я удивлен тому, насколько сын сильно взволнован. Он ведь знает, какая на мне нагрузка, и все же разбудил меня. Но я ведь всегда могу прилечь. Уверен, что предстоят мне дни, где будет много времени для сна. «И что говорит мама?» – спрашиваю. «Я пришел прямо к тебе. Всего лишь час назад Шломо позвонил мне. Говорит, что, по мнению его отца, линия должна продолжаться». – «Какая линия, Ярон?» – «Сначала дед, потом ты с Натаном, а затем Шломо и Шахар со мной». – «Речь идет о дружбе?» – «Думаю, отец, намного больше этого. Они хотят, чтобы мы работали вместе». – «Создадите новый бизнес?» – «Нет, получу высокую должность у них». – «Но у тебя же нет опыта?» – «Начну с самого простого. Продвинусь. Буду, как ты».
Плохо мне. Следовало бы мне уйти отсюда. С чего это и Ярон будет у них работать. Что вообще осталось от их бизнеса. Нет у меня понятия, что там происходит. Я ведь нынче занят одним важным делом – быть с Маор дома. Офис отошел на второй план. Пусть оставят в покое Ярона. Рахели это тоже не понравится. Буквы прыгают в моем сознании, и я воюю с ними. Натан был прав. Что-то во мне перевернулось, нет во мне нормального порядка.
Встаю с постели, умываю руки, выпиваю три стакана воды. Беру конфету, гляжу на Ярона. Он явно напуган. Выхожу из комнаты, он – за мной, окликает меня. Что он еще хочет мне сказать. Ничего спешного. Я падаю, забыл, что здесь ступени, никогда не помню, две или три. Встаю. Удар несильный. Не думаю, что Маор проснется от этого легкого шума. Когда ночью я укладывал ее спать, она вела себя спокойно, тут же уснула глубоким и по-младенчески сладким сном. Надо дать себе возможность вспомнить, где комната Натана и Даны. Обычно в эти часы они вместе. Почему мне не ясно направление, куда следует двигаться? Может, недостаточно света. Я двигаюсь по коридору. Счастье, что вышвырнули отсюда тигра. Был бы он здесь, я вообще не мог бы нормально функционировать. Даже дрессированный тигр не дал бы мне покоя. Надо успокоиться. Чего мне волноваться, Ярон здесь, со мной. Добираюсь до их комнаты. Дверь касается меня. Может, она меня ударила. Пытаюсь услышать голоса. Может, они сейчас говорят обо мне. Или о Маор. Сегодня ее надо отвезти в детскую поликлинику на обычную проверку. Нет нужды задерживаться. Почему я должен задерживаться? Ярона нет рядом. Может, решил отдохнуть по пути. Я уверен, что он может зайти в любую комнату, в какую захочет. Такой сын, как Ярон, ориентируется в любом доме. Даже в таком огромном. Я открываю дверь и вхожу. Темно здесь. Они спят в полной темноте. Как это можно? Натан тяжело дышит. Я вижу огромное, шумное тело. Может, он не принял лекарств перед сном, иногда он забывает.
Кажется, он спит в халате. Трудно увидеть. Он бос. Я люблю носки. Ношу их почти всегда. Дана спит в обнимку с подушкой. Только нечто малое от нее касается Натана. Я совсем близок и все вижу. Теперь я могу закричать и разбудить их, или даже после крика они будут продолжать спать? Не всегда от крика пробуждаются, есть сны, с которыми крики хорошо уживаются. Что им нужно от моего сына? Натан, я не хочу, чтобы мой сын работал у тебя и у твоих сыновей. Что это? Мы обслуживаем весь мир? Оставь нас в покое. Я делаю все, что необходимо, но отныне хватит. Пока я, очевидно, не кричу. Кажется, лишь шепчу. Может, они слышат. Так легче. Поймут, что я не хотел мешать им, даже не будить, только сказать несколько слов. Возникает Ярон. С шумом открывает дверь. Все, что он в последнее время делает, вызывает резкий шум. Громко чихает, громко жует. У него большое тело. Он не только выше меня, но, несомненно, сильнее. Вошел в комнату, что-то жуя. Я встревожен. Комната слишком переполнена. Что сейчас будет. Я стою у постели и гляжу на них. Ярон спрашивает меня о чем-то шепотом. Кажется, спрашивает, не сержусь ли я на Натана, или просто решил их разбудить. Дана может проснуться и даже устыдиться нашего присутствия. Что же сейчас? Обращаюсь взглядом к Ярону. Даю ему руку, ладонь в ладонь. Берем какой-то сосуд, находящийся в комнате, поднимаем высоко и вместе швыряем в стену рядом с кроватью. Сосуд разлетается вдребезги. Натан смотрит широко раскрытыми глазами, Дана что-то шепчет, быть может, со сна. «Просто что-то разбилось», – говорит Ярон и уводит меня оттуда.
– 50 —
Мы покидаем дом Натана. Ярон предлагает мне вернуться домой и отдохнуть. Думаю, он прав. Мы с Даной прошли трудный период первых недель ребенка, теперь нет мне смысла оставаться. Есть у них постоянная помощь в доме, Генри при них. А если понадобятся продукты, я могу быстро явиться к ним. Ярон звонит с улицы матери и сообщает: «Отец устал. Он сейчас придет домой отдохнуть. Тебе стоит его подождать. Он чувствует слабость. – Обращается ко мне: – Мама очень рада. Много времени я не слышал у нее такой ясный голос».
Рахель нас ждет, обнимает Ярона, целует меня в щеку. Давно мы не целовались, как муж и жена, но, может, приближаемся к этому забытому состоянию. Она собирается делать покупки, и предлагает нам составить список. «Ты, Меир, стал специалистом в этом деле не хуже меня. Нелегкая работа у Даны дала тебе хорошую подготовку в любом деле. Не верила я, что мой Меир способен отличиться в домашних делах и в смене пеленок». Ярон смотрит на меня, подозревая, что сейчас рассержусь на Рахель. Мне-то кажется,
