дверей. Сквозь строй охранников в зал протиснулся полный человек в богатом, английской шерсти, костюме. Расплываясь в сладостно-приторной улыбке, он широко развел руками и закивал головой:
— Здравствуйте, дорогие друзья господа пенсионеры! Я Нечай Нежданович Проклов, генеральный директор фонда «Счастливая старость». Надеюсь, наша сегодняшняя встреча переполняет счастьем не только меня, вашего покорного слугу, но и каждого из вас, здесь сидящих. Уверяю вас, что это счастье отныне будет лишь прибавляться и возрастать. Заботами курирующей наш фонд областной администрации в лице зама главы Кирилла Кирилловича Коприева (Проклов указал рукой на висящий на стене портрет лысого толстяка) мы гарантируем вам стопроцентный комфорт, уход и медицинскую помощь. Но и это еще не все! В конце жизненного пути вас ждут самые престижные кладбища, гражданские панихиды, некрологи в газетах и зависть ваших знакомых, которые так и не обрели счастья быть клиентами нашего фонда...
«Ну-ну, пой, соловей», — неслышно процедил сквозь зубы Борис Глебович, испытывая отвращение от этих липких, как патока, словесных излияний. Похоже, его настроение разделяли многие из присутствующих, поскольку в зале возник какой-то неясный глухой ропот. К Нечаю Неждановичу подошел темнолицый высокий мужчина средних лет, что-то ему шепнул, отчего гендиректор на мгновение обездвижел, замолчал, лицо его превратилось в комическую маску. Но он тут же взял себя в руки и, повернувшись вполоборота к темнолицему, представил его:
— Наш сотрудник и главный консультант Митридат Ибрагимович Авгиев. Он продолжит беседу с вами, а мне необходимо срочно уехать. Дела, так сказать…
Директор фонда поспешно, с некоторой даже сумбурностью движений, удалился. Борис Глебович обратил внимание на то, что в присутствии этого самого Авгиева Нечай Нежданович сник, стушевался, перестал самодовольно лосниться. Экая закавыка, что-то тут не так — кто ж у них в самом деле гендиректор? Борис Глебович попытался обдумать это, но ход его мыслей прервал сосед.
— Где-то я его видел? — прошептал Мокий Аксенович. — Погоди-ка…
Он мучительно скривил лицо и ухватил себя за затылок. Митридат Ибрагимович между тем пристально оглядел присутствующих и заговорил. Голос его, низкий, полнозвучный, мгновенно наполнил собой все пространство зала, и Борису Глебовичу показалось, что каждый звук этого голоса пропитан горьковато-терпким запахом полыни:
— Здравствуйте, коллеги! («Почему это мы его коллеги?» — озадачился Борис Глебович: ему вовсе не хотелось быть коллегой этого мрачного субъекта.) Сейчас мы обсудим ваш выбор. Ваш правильный выбор! Не ошибиться — это важно для каждого из нас! Сколько раз нас обманывали! Но можно ли совсем не верить людям? Особенно тем, кто готов позаботиться о вас, жертвуя личными интересами и амбициями? Нет, без веры в лучшее жить невозможно! Но почему, спросите вы, именно здесь и сейчас нас не могут обмануть? Почему именно этим людям из какого-то там фонда, пусть и под многообещающим названием, можно довериться? Да и можно ли? Можно, скажу я вам! И не просто скажу, но и убедительно докажу, так что все ваши сомнения рассеются! Итак…
Зазвучала музыка — вяжущая мысль, усыпляющая. Борис Глебович разомлел и вдруг поймал себя на том, что верит каждому слову Авгиева и, более того, вполне готов стать его коллегой. Он хотел взнуздать это странным образом нашедшее на него легковерие, даже пробурчал свое всегдашнее скептическое «ну-ну», но прозвучало оно так неубедительно и слабо, что он, сдавшись, внутренне махнул на все рукой и предался какой-то необыкновенной расслабляющей неге.
— Вспомнил! — толкнул вдруг его в бок дантист Мокий Аксенович. — Я точно вспомнил! Вы слышите?
— Что? О чем вы? Не мешайте! — Борису Глебовичу вовсе не хотелось отвлекаться и разговаривать.
— Я вспомнил, где видел этого прохиндея! — торопливо зашептал Мокий Аксенович. — Он гипнотизер! Я у него на сеансе был. Когда в Новгород ездили на экскурсию, мы с Гришкой Палкиным на его представление и попали. Едва выбрались, он там такое вытворял, мерзавец!
— Что? О чем вы? — смысл последних слов дантиста каким-то чудом дошел до сознания Бориса Глебовича, и он невероятным усилием воли выдрал свои мысли из вязко-смоляного потока чарующей разум речи Авгиева. — Что ж вы раньше-то… Бежать отсюда надо! Бежать! — по всей видимости, он выкрикнул это слишком громко, так что обратил на себя внимание и охранников, и самого Авгиева.
— Да потише вы! — прошептал дантист, но было уже поздно. Главный консультант неведомо как вдруг оказался рядом с ними и положил руки на их головы.
— Оставьте свои сомнения! Забудьте! — проговорил он медленно и твердо. — Отныне вы полностью доверяете фонду и мне! Спать! Вы безмятежно спите! На счет пятьдесят вы и все присутствующие в зале проснетесь и почувствуете себя счастливыми! Раз, два… — он начал не спеша вести отсчет. Борис Глебович и его сосед в это время действительно безмятежно спали…
Проснувшись, Борис Глебович все забыл: и свои опасения, и предостережения дантиста-стоматолога. Да тот и сам все, что знал, из головы прос
