все еще слышал отголоски великого державного гласа: «Боже, Царя храни! Сильный, державный, Царствуй на славу нам…» Боже… Храм Божий… Надо дать команду… Он мгновенно проникся уверенностью, что именно так и следует поступить. Ни единой тени сомнения не мелькнуло в его голове. Его безпокоил лишь вопрос с оружием: как в храме быть с ним? Но Анна Васильевна пообещала найти подходящую для этого комнату. И капитан скомандовал построение. Приказ бойцы выполнили дружно, но, похоже, их командиром сейчас в большей степени стал дед Макар, который со всеми мгновенно перезнакомился и запомнил по именам.
— Подлинная жизнь, сынки, — громогласно возвещал он на ходу, — состоит в том, чтобы все наши заботы были о спасении души и дела наши озаряли светом Правды каждый миг жизни…
— А как мы все поместимся в храме, он вроде бы небольшой? — спросил кто-то из бойцов.
Макарий вопросительно взглянул на Анну Васильевну.
— Сейчас придете и увидите, — загадочно улыбнулась та, — к нам, если будет такое желание, вся воздушно-десантная дивизия строем зайдет и встанет в уголке.
По отряду прокатился смешок. Ободов хотел, было, опять скомандовать «отставить», но махнул рукой: ребята смеялись по-доброму.
Действительно, в храм они втянулись без суеты и толкотни. Через несколько минут все уже стояли внутри, рассматривая весьма незамысловатые интерьеры — по крайней мере, всем так показалось сначала. Икон было совсем мало, зато света — много, как и приветливых лиц. Ободов бывал в самых разных храмах — и деревенских, и городских, и всегда находилась какая-нибудь нервная или «чрезмерно благочестивая» старушка, которая допекала замечаниями, советами или просто не по-доброму шипела. Здесь, похоже, царили другие порядки. Священник вышел на солею, поздоровался с бойцами и всех благословил широким крестным знамением.
— Гостей наших не обижайте, — попросил он прихожан, которых в этот час собралось несколько десятков, — Сам Бог их к нам прислал.
— Спаси Господи, батюшка, — разноголосо ответили верующие, — разве можно обижать?
— Как быть с оружием? — спросил Ободов у Анфисы Сергеевны, которая в полной мере уже вступила в обязанности церковного старосты. Макарий, безропотно подчиняясь ей, переносил с места на место массивные скамьи. Перемещались в храме прихожане, согласно определенной ею схеме: женщины — в левую часть, мужчины — в правую.
— Пойдемте, господин офицер, покажу вам нужное место, — она увлекла Ободова за собой.
Они прошли к южной стене храма, там, рядом с поднимающейся на хоры крутой лестницей, находилась дверь — деревянная, но массивная, окованная железом. За дверью открылся неожиданно длинный коридор с разветвлениями в разные стороны и многочисленными дверями. Перед одной из них Анфиса Сергеевна остановилась.
— Вот здесь это место, — указала она рукой, — дверь металлическая, замок надежный, можете, если хотите, охрану выставить.
— Без охраны нельзя, — сказал Ободов и спросил: — Откуда здесь столько помещений? Судя по размеру храма, их тут не должно быть?
— Поверьте, — улыбнулась Анфиса Сергеевна, — через пару часов эта загадка покажется вам сущим пустяком. А сейчас я бы ответила так: да не смущается сердце ваше, в доме этом обителей много, а если бы не так, то придут приготовить место вам.[7]
Капитан открыл дверь, вошел и осмотрелся. Помещение подозрительно напоминало типовую оружейную комнату — в любом райотделе наличествовали такие же сейфы, ящики, пирамиды. Но более задавать вопросы Ободов не стал. Обещано ведь: еще будет, чему подивиться. Он вернулся и дал команду к «разоружению». Процесс занял примерно полчаса и когда близился к завершению, священник возгласил начало службы. Вверху на хорах мужской голос начал выводить молитвенным речитативом:
«Приидите, поклонимся Цареви нашему Богу, Приидите, поклонимся и припадем Христу, Цареви нашему Богу, Приидите, поклонимся и припадем Самому Христу, Цареви и Богу нашему…»
— Это Василий читает девятый час, он ваш коллега из С.-Петербурга, — сказала Ободову Анфиса Сергеевна.
— Профессионально читает, — похвалил капитан, — видно, школа у него хорошая.
— Так и есть, — согласилась старушка, — сейчас будет каждение и начнется Великая вечерня.
— Я примерно представляю ход службы. А исповедь когда будет?
