комфортабельное сиденье. Он смотрел на обычную российскую дорогу, ничем не примечательную, не хуже и не лучше сотен ей подобных, но чувствовал себя крайне неуютно. В Чечне было проще — там враг если и рядился в личину друга, то были средства распознать, разобраться. И не только в Чечне. В каждой московской, питерской, казанской клоаке, где приходилось иметь дело с накипью, с нагаром, с человеческим отродьем — везде было понятней и проще. А сейчас их встретят свои — люди из соседних коридоров, из кабинетов за стеной. “Кто они? — задавался он вопросом. — Друзья? Враги?”
Дорога вильнула в сторону, и Силин, слегка притормозив, вопросительно взглянул на полковника. Впереди, метрах в сорока, дорогу перекрывал ментовский желто-канареечный УАЗик. Перед ним стоял рослый милиционер с поднятым полосатым жезлом.
— Машина все та же, — доложил Силин, — и мент тот, что был у нас. Что будем делать?
— Что делать? — полковник прищурился, он опять был собран и готов ко всему, — Тормозни, конечно, и будь начеку. Думаю, дурить-то не будут?
Пока джип на нейтралке прокручивал колесами последние метры, из УАЗика вышли еще два мента с автоматами. Боковым зрением полковник заметил подозрительное шевеление в траве по бокам от дороги. Так, мелочь конечно — будто пошаливает легкий ветерок. Но только вот не было никакого ветерка. Джип остановился, и Силин, выжав сцепление, врубил первую скорость — на всякий случай. Милиционер уже стучал жезлом по двери водителя. Силин опустил стекло, и мент, вскинув руку к фуражке и скороговоркой представившись капитаном таким-то, попросил выйти из машины. Кузьмин, перегнувшись через сиденье водителя, предъявил удостоверение полковника ФАПСИ и специальный пропуск. Но капитан извинился и повторил свою просьбу, тогда как двое других, маячивших перед лобовым стеклом, будто невзначай, повернули в их сторону стволы автоматов. Полковник вышел. Позади, как раз на извилине дороги замер обшарпанный “каблучок”: ребята выжидали, и вокруг них по разнотравью также интенсивно гулял “ветер”.
— Извините, товарищ полковник, — подступился капитан, — вас просят подойти ваши коллеги, тут недалеко, к штабной машине. Для вас сообщение из Москвы.
— Моя связь при мне, — ответил Кузьмин и похлопал себя по карману, где лежал “мобильник”.
— Что-то важное, — пожал плечами инспектор, — да и все равно — проезд пока здесь закрыт. Впереди проводят взрывные работы. Так что, — так или иначе, — придется ждать.
“Какая чушь!” — хотел ответить полковник, но сдержался и вместо этого спросил:
— Куда идти?
— Да недалеко, я же объясняю, — капитан махнул головой в сторону кустов и двинулся первым вперед.
“Разберемся!” — думал полковник, шагая следом за милиционером. В голове прокручивались возможные варианты развития событий: “Ну, не в войну же с ними играть? Не стрелять же с обеих рук? Что? В худшем случае отторкают мордой в грязь и срочным порядком пошлют в Таджикистан или еще куда —разве мест мало? К этому не привыкать. Но главное — фигуранта отстояли. Его уж они хрен найдут! Тут уж дудки! Тут уж ваши поганые деньги ничем не помогут…”
Стыдно признаться: он, боевой офицер, боялся денег. Он боялся, что однажды те, кто рядом, не устоят перед соблазном и уйдут, предадут, продадут… Как часто это случалось у него на глазах! Но те, кто рядом, его команда — только не они! Будь неладны все эти деньги! Нет, на этот раз он все рассчитал, и его люди не подведут. Дело доведут до конца: есть кому — не все же до конца продались? А он? Что ж, выплывет, как и прежде выплывал…
Они подошли к черной “Волге”. Чуть дальше стояло еще несколько автомобилей и микроавтобус. Прежде, двое в камуфляже остановили полковника и, обыскав, забрали именной пистолет. А возле микроавтобуса “Мерседес” их ожидал полный седой господин в помятой гражданской паре. Он улыбнулся и шутливо распахнул объятия:
— Рад вас видеть, любезный Сергей Иванович!
— Затрудняюсь ответить вам тем же, господин Силуянов, — полковник лишь сухо кивнул. Да, он не ошибся: человек из Конторы, Силуянов, ходил по тем же этажам и кабинетам. А “господином” его называли потому, что подходило это ему: не “товарищ” и даже не “полковник”, а именно — “господин Силуянов”.
— Не хочется вас огорчать, Сергей Иванович, — сказал Силуянов, утирая платком потный лоб, — но поступил приказ из Центра о прекращении существания вашей группы. Она расформирована, и все ее члены после переподготовки получат новые назначения. Вы же, как только передадите мне полномочия и, главное, вашего фигуранта, отправитесь в Центр. Там уж решат, как быть с вами.
— Почему вы? — спросил Кузьмин, но собственно он знал почему: господин Силуянов был как раз из тех, кто отнюдь не боялся денег, совсем наоборот. — Почему вы? У меня есть свое начальство.
— Вот с вашим
