— Уай, помогите, боги! — воскликнула мать. — Как же это можно, с человека штаны снимать? Вот безбожники!.. .
— Я им тоже об этом сказал, но бандиты попались остроумные, ответили: «Давай попробуем!» — и сняли.
Все рассмеялись.
— Однако далеко ты выбрал свое жилье, — сказал дядя Деавит.
— Откуда далеко, от Лахири? — спросил дядя Кондрат, будто не поняв, о чем говорил Деавит.
— Нет, от Большой дороги, — доверчиво пояснил дядя.
— Это не я, это они дорогу далеко от меня построили. Да она мне и не нужна. На ней сейчас много плохих людей гуляет. Да и река может разлиться, затопить.
— Кто сейчас здесь у власти? — отца этот вопрос волновал все время.
— Не знаю, Коция. В Ажару я не хожу, никого не вижу. Гвозди и соль мне прислал один карачаевец, столько, что и тебе хватит. Зимой слышал, что эртоба победила, что мы свободны. Урожая никто у меня не отнимает. Думаю, что князьям конец. А что там, в Сванетии?
— Князей изгнали, а теперь бандиты опять гуляют по стране.
— Но бандиты уже не те, — вмешался дядя Деавит, — видно, эртоба в Широких странах победила, вот бандиты и чувствуют себя словно со сломанным хребтом. Лишнее сделать боятся.
— Это твой дом? — первой заметила мать аккуратный домик дяди Кондрата.
— Мой! — с заметной гордостью ответил дядя.
— Место хорошее! — пытливо обводя взглядом вокруг, медленно протянул отец. — Ровное, чернозем, буковый лес...
— Вот справа равнину оставил для тебя. Думаю, построишься с весной, — дядя указал на густой лес рядом со своим участком.
— Хорошее место, очень хорошее, — радостно отметила мать.
Видя, что все остановились, Реаш плюхнулся на землю, издав свой обычный вздох облегчения; причем сделал он это так неаккуратно, что отдавил, мне своим нагруженным до отказа боком ногу. Я заорал и одновременно принялся колотить неуклюжее животное. Освободить ногу удалось не сразу.
Было очень больно, но я не плакал, понимая всю торжественность обстановки. Вдруг я услышал возглас Верочки:
— Ой, кто это?
Рядом со мной появился, будто из-под земли выросший, мой двоюродный брат Ермолай. Следом за ним шла тетя Кетеван.
Мы дошли, наконец, до нового места жительства. Было много произнесено шуток по нашему адресу, все смеялись над тем, что в Лахири нас провожала семья дяди Кондрата и она же встречает в Дали. Но как бы там ни было, наш нелегкий путь был окончен. Нужно было построить здесь домик, обзавестись хозяйством.
Это было в 1922 году.
Ажара
Отец сказал мне однажды:
— Урожай убран, слава богам, теперь можно и о других делах подумать. Завтра пойдем в Ажару. Село Ажара было центром Абхазской Сванетии, как позже стали называть поселение сванов в Дальском ущелье. До Ажары было не более шести километров, но никто из нас почти за целый год не был там.
Еще до нашего прихода в Дальское ущелье пожар выжег покрывавший склон лес. Под посевы выжженный склон был не пригоден. Зато на нем выросла сочная трава, и наша низкорослая коровенка паслась здесь все лето. С этой-то горки и было видно село Ажара с его деревянными домами, двухскатными крышами, казавшимися мне, привыкшему к пологим крышам сванских домов, странными. Сходить туда один я, конечно, не мог. Но Ажара давно манила меня. В селе было много народу, и жизнь там была какая-то иная, совсем не похожая на нашу, загадочная, непонятная.
Поэтому-то слова отца обрадовали меня. Я лег спать с мыслью об этой увлекательной прогулке и с нею же проснулся.
Нетерпение так овладело мною, что я, забыв о горских обычаях, стал торопить отца. И он, понимая мое состояние, не рассердился на меня, а напротив, в свою очередь, стал торопить мать, которая укладывала кружки самодельного сыра — сулгини. Сыр предназначался для продажи.
— Не забудь — нужны гвозди, иголки и лампа, — наказывала мать. — Смотри, сыр дешево не продавай, он очень хороший. И еще не забудь, что сванов всегда обманывают!
Отец без особого внимания выслушал мать, по обыкновению насвистывая какую-то песенку.
По всей вероятности, он тоже переживал определенное волнение. Без малого год он никуда не показывался и почти не видел посторонних людей. С первого же дня после поселения на новом месте наша семья была по горло загружена работой. Приходилось корчевать лес, строить хижину и сарай, заготовлять корма для недавно купленной коровы и двух овец, которых отец выменял у какого-то мингрельца на нашего Реаша. Обрабатывали землю самодельными лопатами. После посева сразу же приступили к прополке. А там подоспела и уборка.
Отдыхать нам почти не приходилось. Поначалу было решено не работать в воскресные дни, но и это оказалось невозможным. Работы было так много, и она была настолько однообразной, что мы сбились со счета дней и часто понедельник путали со вторником, а субботу с воскресеньем. Мать, правда, беспокоилась, что боги обидятся на нас, ибо мы не соблюдаем воскресных дней, но отец отшутился на этот счет, сказав, что пусть мать побольше молится покладистому Шалиани, и он все простит. На этом мать и успокоилась.
И вот наступил день выхода в люди.
Отец шел обычным для горца легким и быстрым шагом. Я едва поспевал за ним. Незаметно мы дошли до Большой дороги, перепрыгнули через канаву и очутились на пыльной мостовой. Из-за поворота сразу же появился человек с дочерна загорелым лицом и такой спутанной бородой, что она очень напоминала разоренное птичье гнездо. Мы узнали нашего соседа Теупанэ.
— Коция, доброго, пути! — приветствовал он отца, привычным жестом вытирая слезившиеся глаза. — Как тебе не стыдно, так долго не подаешь о себе знать! Я слышал, ты давно уже здесь. Хотел тебя разыскать, да днем все занят, а ночью, боюсь волков, я уже стар.
— Эх, Теупанэ, дорогой! — ответил отец. — Я тоже о тебе много раз думал, да ведь дел-то сколько на новом месте, тружусь, не разгибая спины. Даже счет дням потерял... Есть ли сегодня базар в Ажаре? Хочу сыр продать, купить кое-что надо.
— Сегодня среда, базара нет. Да и вообще ты ничего в Ажаре не продашь, только неприятностей себе нажить можешь. Верь мне, не будь я Теупанэ, если не так. Там сегодня какие-то новые правители устраивают сход. Тебе лучше вернуться.
— Что это за новые правители? — недоуменно спросил отец.
— Не знаю. Мой приятель Бурал был там недавно. От него я и слышал. Не ходи туда, Доция, новые правители могут быть на тебя злы за твоих братьев. Они ведь большими людьми стали.
— Мои братья большие люди, говоришь?
— Эх, Коция, засел ты в своем лесу, как медведь, — покачал головой Теупанэ. — Аббесалом и Ефрем вместе с Сирбисто выгнали всех приставов и князей Дачкелиани. Целый год в Сванетии была свобода...
— Это я знаю, — нетерпеливо перебил отец. — А что сейчас?
— Говорили, что Сирбисто окончательно победил, — Теупанэ беспрерывно щурился.
Отец заметил, что ему неудобно стоять против солнца, и поменялся с ним местами.
— Да вот снова что-то произошло...
— Это ты точно знаешь? Или слышал от своего старого приятеля Бурала? Он мог и соврать.
— Точно, очень точно. Бурал своими глазами видел все это в Мулаже, только недавно пришел оттуда, рядом со мной поселился. Приходи, сам поговоришь с ним.
