Гамильтон мрачно заключил, что будет удивлен, если хотя бы половина судов конвоя PQ.17 дойдет до порта назначения; однако если посмотреть, что было достигнуто проводкой семнадцати конвоев, то, по его мнению, все должны согласиться с тем, что риск и потери оправданны. В 22.30 8 июля в программе немецкого радиовещания снова раздался голос Уильяма Джойса, обращавшегося к миллионам радиослушателей в Великобритании. На этот раз он комментировал «гробовое молчание» адмиралтейства по поводу потерь в конвое PQ.17. «С течением времени, — сказал в заключение Джойс, — даже в Великобритании должны будут понять, что в немецких коммюнике о военных действиях сообщаются только факты. Сомневаться в точности сообщений о разгроме этого конвоя нет никаких оснований». В порядке еще одной попытки заставить английские власти выступить с заявлением, подтверждающим потери конвоя PQ.17, «новая английская радиовещательная станция» — слабо замаскированный немецкий передатчик, нелегально работавший на территории Англии, — спрашивала жалобным тоном: «А что же относительно Арктики? Народ начинает выражать огромное неудовольствие тем, что наше правительство не в состояний дать тот или иной ответ нацистам на их заявление о том, что они полностью уничтожили важный конвой, доставлявший материалы в Россию…».
Уайтхолл, как и следовало ожидать, отказался комментировать заявление немцев о том, что они фактически уничтожили конвой PQ,17, и в то же время не пытался опровергнуть это заявление. В сущности, Уайтхолл все еще не знал точно, сколько судов из конвоя действительно потеряно, несмотря на организацию обширных поисков несколькими базировавшимися на севере Россия «Каталинами» и другими самолетами берегового командования, а также отдельными кораблями, такими, например, как «Дианелла» и траулер капитана Дрейка. Вечером 8 июля кабинет министров решил, что так долго ожидавшиеся дебаты по проблемам судоходства, намеченные на 16 июля, состоятся при закрытых дверях. Это решение удивило многих членов парламента, и их беспокойство ничуть не уменьшилось после заверений сэра Стаффорда Криппса на следующий день в том, что, когда парламентарии узнают, на секретной сессии факты, они якобы поймут, что к такому решению пришли вовсе не потому, что правительство хочет скрыть неприятную действительность. Несколько, членов парламента, в том числе Артур Гринвуд и Эмануэль Шинуэлл, выразили протест, заявив, что цель дебатов — успокоить общественное мнение, а решение провести их на секретной сессии окажет на народ как раз обратное воздействие. Однако разубедить правительство оказалось невозможным.
К полуночи 8 июля адмирал Шмундт пришел к заключению, что, поскольку, как он полагал, наступает заключительная фаза операции, тактику действий подводных лодок необходимо изменить. В течение нескольких последних часов он получил донесения о том, что большая часть входа в Белое море закрыта льдом.
Капитан-лейтенант Байлфелд донес: «Точка АС.9380. Огромное поле паковых льдов. Туман. Видимость одна — десять миль». Ла-Бом («U-355») сообщил: «G переходом в зону патрулирования сильно запаздываю из-за необходимости обходить вокруг паковых льдов в точках 9390 и 9380». На «U-355» оставалось лишь 16 кубических метров топлива. Оценивая обстановку на основании полученных донесений, Шмундт предположил, что патрулирование подводных лодок около паковых льдов вряд ли приведет к дальнейшим успехам. Через две патрульные зоны, которые он установил из шести оставшихся действующих подводных лодок, не прошло ни одно судно; «U-88» и «U-355» возвращались в базу из-за недостаточных запасов топлива. Приняв все это во внимание, Шмундт решил изменить тактику: все подводные лодки пойдут в обратном направлении широким строем фронта и, совершая в определенных местах и в определенное время поперечные галсы, прочешут таким образом последний участок основного маршрута рассредоточенного конвоя. Таким путем, по мнению Шмундта, лодки должны были обнаружить и любое поврежденное или отставшее судно.
За несколько минут до полуночи на 9 июли Шмундт приказал оставшимся шести лодкам полярной волчьей стаи — Марксу, Химмену, Тимму, Байлфелду, Бранденбургу и Ричу — начать в 15.00 9 июля этот последний поиск, на первом этапе в северном направлении, вдоль берегов Новой Земли, потом в направлении на северо-запад и, наконец, на запад, почти до острова Медвежий, совершая через каждые двенадцать часов поперечные галсы. Это была тактика, которой противник вряд ли мог что-либо противопоставить, однако надежда на успех была невелика. «Операция, можно сказать, была уже закончена», — заявил в тот вечер немецкий штаб руководства войной на море.
На юг вдоль берегов Новой Земли шел маленький конвой, вышедший из пролива Маточкин Шар вечером 7 июля. В Баренцевом море торговые суда — всего их было четыре — построились в две кильватерные колонны, а двенадцать эскортных кораблей заняли свои места в завесе охранения. В 09.45 8 июля конвой прошел через огромное масляное пятно и плавающие обломки на поверхности моря — следы уничтожения подводной лодкой «U-255» одной из своих жертв, вероятно «Алькоа Рейнджера». Рассекая плотный туман, четыре судна («Эль Капитан», «Хузиер», «Самуэль Чейз» и «Оупга Фридом»), придерживаясь юго-западного берега Новой Земли, продолжали двигаться на юг, ко входу в Белое море. Туман удерживался весь день. Каждый проходивший час приближал суда на десять миль к порту назначения — Архангельску.
В 16.30, когда на мостике «Эль Капитана» — самого устаревшего судна в конвое — вахту нес первый помощник, с шедшего впереди корабля ПВО неожиданно раздался оглушительный вой сирены. Это был заранее обусловленный сигнал об обнаружении льда. В нарастающем крещендо к вою сирены «Эль Капитана» присоединились пронзительные звуки сирен, свистков и колокольного звона других судов и кораблей. С «полного вперед» ручки машинного телеграфа на «Эль Капитане» перевели на «полный назад». Содрогаясь всем корпусом, судно погасило движение по инерции, но недостаточно быстро, чтобы избежать вхождения в плотную полосу тумана впереди по курсу. Прежде чем полностью остановиться, «Эль-Капитан» и несколько других кораблей и судов врезались на сотню метров в хрупкий паковый лед. Когда шум и скрежет ломающегося льда стих, вокруг судов на какой-то момент установилась гробовая тишина, которая неожиданно была нарушена пронзительными звуками боцманской дудки, доносившимися откуда-то из льдов. Схватив бинокль, первый помощник начал старательно рассматривать льды впереди по носу. Сначала он не заметил ничего примечательного, но потом, когда слабый ветерок слегка рассеял туманное облако, в поле зрения бинокля на расстоянии двух миль появился зажатый во льдах небольшой красный парус. Поднявшийся на мостик капитан Тевик согласился, что во льдах, по-видимому, находится спасательная шлюпка. Пока другие суда и корабли отрабатывали машинами назад, чтобы выйти из пакового льда, «Эль Капитан», ломая лед, начал осторожно продвигаться вперед в направлении маленькой шлюпки. Эта шлюпка попала во льды пятьдесят три часа назад и, несмотря на все усилия, не смогла из них выйти. Под приспущенным красным парусом, образовавшим хоть и слабую, но все же защиту от ветра и холода, в шлюпке сидели девятнадцать моряков «Джона Уайтерспуна»; некоторые из них были серьезно ранены.
Звук в этих высоких холодных широтах распространяется необычно далеко. Но если бы американский офицер в шлюпке не засвистел в боцманскую дудку как раз в тот момент, когда машины на «Эль Капитане» были застопорены и крутом воцарилась тишина, всех американских моряков постигла бы мучительная смерть. Первый помощник «Джона Уайтерспуна», поднявшись на борт «Эль-Капитана», вручил первому помощнику последнего боцманскую дудку — в знак памяти об этой знаменательной встрече. Пока «Эль Капитан» выбирался из льдов, его моряки по очереди массажировали и натирали ворванью обмороженные руки и ноги спасенных американцев. К тому времени, когда все корабли и суда выбрались из льдов, конвой, как таковой, перестал существовать. Туман был очень плотным, и за последние несколько часов приходилось так часто отворачивать и менять курс, что прокладку по счислению вести было невозможно. Скорость хода временами приходилось снижать до восьми узлов и меньше, а применение зигзага стало невозможным.
Корабль ПВО «Паломарес» радировал на все корабли и суда приказание донести свое место по радио, и это требование выполнили все, кроме тральщика «Саламандер», командир которого считал, что выходить в эфир было бы ошибкой. Тральщик строго соблюдал радирмолчание. В 19.00 8 июля с тральщика «Бритомарт» увидели сторожевой корабль «Лотос», на борту которого находился Дау-Динг, и эти два корабля попытались собрать потерявшие друг друга суда конвоя; однако по прошествии двух часов эта группа снова встретила на своем пути льды, а видимостъ в тумане уменьшилась до восьмидесяти метров. Корабли и суда попробовали повернуть на север, но обнаружили, что на их пути теперь еще более тяжелые льды.
