сами с собой», теперь с не меньшим остервенением убеждают нас, что мы являемся свидетелями смертельной схватки, в которой «жестокий Запад» стремится не больше не меньше, как расчленить и уничтожить Россию.
Все вдруг сделались специалистами по геополитике. В условиях полной потери ориентиров геополитика стала чем-то вроде эрзац-идеологии, обеспечивая публику дешевыми и простыми ответами на безграмотно сформулированные вопросы. В советское время противостояние двух сверхдержав объясняли соперничеством общественных систем. Борьба систем давно ушла в прошлое, Россия стала не менее капиталистической, чем Америка. Однако проблемы с Соединенными Штатами остались. Следовательно, дело в каком-то извечном, мистическом противостоянии, в котором «они» неизменно играют роль «зла», а «мы», знамо дело, являемся носителями добра и света.
Вся мудрость геополитики сводится к двум простым афоризмам, описывающим, соответственно поведение «своих» и «чужих». Кто-то из министров королевы Виктории заявил: у Британии нет постоянных союзников, есть только постоянные интересы. Это про «них» (для придания цитате актуальности Британию можно заменить на Америку). А у России, по словам одного из петербургских самодержцев, есть только два союзника - ее армия и ее военно-морской флот. Это про «нас».
Вот и вся теория.
Что касается интересов Британии (или, так уж и быть, Америки), то будь они столь постоянными, не менее постоянными были бы и союзники. Кстати, в XVIII столетии политики-виги в Лондоне доказывали, что альянс между Россией и Британией предопределен «самой природой» - и приводили аргументы совершенно в духе нынешней геополитики.
Что же до двух вечных союзников России, то они ее неоднократно подводили. Сейчас отечественные вооруженные силы проигрывают третью войну подряд: после Афганистана и первой чеченской кампании, умудрились превратить вторую чеченскую войну в общекавказский конфликт, успешно разрешить который военными средствами уже невозможно. И дело не в том, что армия слаба или плохо обучена - просто никакие вооруженные силы не смогут решить задачи, которые изначально неверно поставлены.
Неспособность сформулировать разумные задачи вытекает как раз из заведомой неадекватности «геополитического» мышления. Вместо того чтобы анализировать реальные - меняющиеся - интересы государств и правящих в них элит, задумываться о противоречиях современного общества и глобальной экономики, идеологи рассказывают друг другу страшные сказки, безо всякого основания обещая счастливый конец.
В современной ситуации нет ничего загадочного. Проблема лишь в том, что она не может быть описана простой двучленной формулой «мы» - «они». Политические конфликты предопределены экономическим соперничеством. Россия не является серьезным конкурентом ни для одного из центров мирового капитализма. Противостояние сегодняшнего дня давно уже не между Востоком и Западом, даже не между Христианским миром и Исламом, и уж тем более не между «современной цивилизацией» и «международным терроризмом» (запасная версия, противоречащая общей идеологии геополитики, но великолепно с ней уживающаяся). Реальное соперничество существует между центрами накопления капитала - зонами доллара и евро. А с другой стороны, Соединенные Штаты беспокоит рост экономической мощи Китая.
Расчленять Россию никто не собирается, хотя никого не волнуют и сохранение ее территориальной целостности. Значение имеют российские рынки и минеральные ресурсы. Западная Европа нуждается в стабильных поставках сырья. Европейские компании заинтересованы и в сохранении единого рынка на этой территории. Не исключено даже, что создание единого экономического пространства на большей части территории бывшего Советского Союза окажется более интересным вариантом для немецких и французских концернов, нежели интеграция обломков СССР в и без того чрезмерно разросшуюся Европу.
У администрации Буша интересы другие. Американский капитал не готов к крупномасштабным прямым инвестициям в России, наше сырье США не особенно нужно. Следовательно, нестабильность на евразийских просторах Вашингтону скорее выгодна. Но и свергать Путина нет никакого резона. Нынешний режим, глубоко увязший на Кавказе, превративший борьбу с терроризмом чуть ли не в национальную идею, является удобным партнером. Окажись в Кремле новый политик, способный мирно решить кавказские проблемы, у нынешней администрации в Вашингтоне проблем прибавится.
В общем, Путин может ехать в Братиславу без страха. Большой Брат, конечно, отчитает его, но отпустит целым и невредимым. Если Россию и ждет дестабилизация, то позаботится об этом сама кремлевская команда.
Специально для «Евразийского Дома».
ПРИЗРАКИ РВУТСЯ НАЗАД
Беседа с Борисом Кагарлицким (журнал 'Логос')
Беседа подготовлена в ходе работы над проектом «Мыслящая Россия: картография современ
ных интеллектуальных направлений», поддержанным фондом «Наследие евразии». Беседо
вали Виталий Куренной и Руслан Хестанов.
- В чем состоит специфика левого российского интеллектуального пространства
в России?
Парадокс российского интеллектуального пространства состоит в том, что
никакой российской специфики в нем нет. Дело не в том, что «правый» взгляд
на интеллектуальное пространство - такой, а «левый» - другой, не в том, что российское
интеллектуальное пространство выглядит таким-то образом, а французское
выглядит совсем иначе в силу особенностей французской культуры. Такие
картины можно было бы рисовать с большим увлечением, если бы не самое главное.
В России просто нет интеллектуального пространства как единого континуума:
здесь нет устойчивых взаимоотношений и образцов, нет дебатов,
единственная дискуссия, которая постоянно ведется - об империи. Она
будет продолжаться бесконечно в силу своей полной интеллектуальной бессодержательности,
полного отсутствия связи с реальностью России. Российская
дискуссия об империи не имеет никакого отношения к истории российской
империи. Первичным условием этой дискуссии является забвение вообще всех
фактов, которые имели место в России. Такая дискуссия может продолжаться,
вернее, топтаться на одном месте, бесконечно долго. Российские идеологи
являются здесь чистыми идеологами, которые не обременяют себя связями
с действительностью.
В этой ситуации, когда никакой российской специфики нет, российское
интеллектуальное пространство является просто частью международного интеллектуального
пространства, единственного реального пространства, которое
имеет связанность. Оно просто опрокинуто на нашу реальность. Мы пытаемся
с ним соотноситься, поскольку оно предлагает единственную систему координат,
которую хоть как-то можно построить.
- А каким образом все это международное, глобальное транслируется на нашу почву?
А ничто не транслируется - в этом вся суть. Хитрость вот в чем. есть определенная
пирамидальная структура сознания: в основании - практический
разум, затем идет слой с большей степенью абстракции и, наконец, на верши
не вы имеете наивысший уровень абстракции, что-то вроде логики Гегеля. Так
вот в России только вот эта верхушка и есть. То есть у нас каждый - сам себе
Гегель. Каждый, кто хоть немножко умеет думать, он считает себя обязанным,
как минимум, занять место всей классической немецкой философии с античной
