Мне хотелось плакать.
Я сидела, надувшись, и смотрела на стол. Видимо, мое настроение передалось Дэниэлу, потому что он тоже что-то затих.
Обед, увы, не удался. Еда была вкусная, но аппетита у меня не было. Я слишком сердилась на Дэниэла. Как он смел за меня радоваться? Как будто я калека или умственно отсталая.
К счастью, вызывающее поведение обслуги давало нам с Дэ-ниэлом пищу для разговоров. Все они были столь высокомерны, снисходительны и, наконец, просто грубы, что к концу обеда мы невольно начали общаться.
— Козел, — одними губами улыбнулся мне Дэниэл, когда наш официант прошествовал мимо нас, так и не приняв у нас заказ на кофе.
— Тупой ублюдок, — хихикнув, согласилась я.
Принесли счет, и мы сцепились.
— Нет, Дэниэл, — упиралась я, — плачу я: у тебя день рождения.
— Ты уверена?
— Уверена, — улыбнулась я. Но улыбки моей хватило ненадолго: я увидела, сколько нам насчитали.
— Давай пополам, — увидев мое лицо, предложил Дэниэл.
— Нет уж.
Мы еще немного поругались, Дэниэл сделал попытку отнять у меня счет, я не давала… В конце концов он милостиво уступил.
— Спасибо за чудесный обед, Люси.
— Ничего он не был чудесный, — уныло ответила я.
— Неправда, — уверенно возразил он. — Я хотел здесь побывать и теперь знаю, что это такое.
— Дэниэл, обещай мне одну вещь, — с жаром попросила я.
— Что угодно.
— Обещай, что никогда больше не придешь сюда по своей воле.
— Обещаю и клянусь, Люси.
Я проводила его до метро и поплелась к автобусной остановке. На душе у меня было хуже некуда.
Том оказался истинным джентльменом.
Ровно в семь, как было условлено, он позвонил в дверь. И, как было условлено, не поднялся в квартиру. То, чего ему недоставало внешне — стиля, элегантности, породы, — он с лихвой восполнял развитым инстинктом самосохранения. Он был явно неглуп и сообразил, что Карен озлоблена и мстительна.
Я сбежала по лестнице вниз. Том ждал в машине у подъезда. Увидев его за рулем, я испытала легкое потрясение. В общем, все было как надо, вот только на крюке в мясной лавке он выглядел бы куда естественнее. Что еще хуже, рубашку он надел красную. Хорошо, хоть кольца в носу не было.
Он повез меня в ресторан — все тот же «Берег», куда я водила Дэниэла. Морис по-прежнему нес службу. На его лице отразились недоверие и негодование, когда Том, переступив порог, торжественно ввел меня в зал.
Том накормил меня ужином, затем предпринял попытку затащить к себе — для продолжения знакомства, наверное.
Но шансов у него не было.
Парень он хороший, но я не легла бы с ним в постель, даже окажись он единственным мужчиной на планете. За что он меня и любил.
Когда я отказывала ему, глаза его горели восхищением.
— Может, встретимся среди недели? — с надеждой спросил он. — В театр бы сходили.
— Может, — с некоторым сомнением ответила я.
— Ну, в театр совсем необязательно, — занервничал он. — Можно, например, в боулинг. Или кататься в пролетке. Что захочешь, только скажи.
— Я подумаю, — кивнула я, чувствуя себя отвратительно. — И позвоню тебе.
— Звони, — воодушевился он. — Вот мой телефон. А это рабочий. И вот еще мобильный. И факс. Да, еще адрес электронной почты. А это домашний адрес…
— Спасибо.
— Звони в любое время, — с жаром воскликнул он. — Абсолютно в любое. Днем и ночью.
83
Шарлотта обрушила на нас сенсационную новость в четверг вечером, примчавшись с работы в страшном возбуждении.
— Угадайте, кого я встретила! — завопила она.
— Кого? — хором спросили мы с Карен.
— Дэниэла, — просияла она, — с его новой подружкой!
Своего лица я видеть не могла, но почувствовала, что бледнею.
— С его новой… кем? — прошипела Карен. Вид у нее тоже был не очень.
— Да, — зачастила Шарлотта. — Выглядел он классно. И, по-моему, искренне мне обрадовался…
— А какая она, эта сучка? — продолжала шипеть Карен.
Благослови ее господь! Она задала тот страшный вопрос, который я сама задать не могла.
— Прелестная! — воскликнула Шарлотта. — Хрупкая, маленькая; рядом с ней я чувствовала себя настоящей слонихой. И еще у нее густая шапка темных кудрей. Она прямо куколка, на Люси немножко похожа. Дэниэл по ней с ума сходит, видели бы вы его телодвижения…
— Люси не похожа на куколку, — перебила Карен.
— Нет, похожа.
— Нет, не похожа. Между коротышкой и куколкой большая разница, дуреха ты.
— Ну, лицо все равно похоже. И волосы, как у Люси, — не отступала Шарлотта.
— Ты вроде говорила, что она красивая, — фыркнула Карен.
Сначала я решила, что она фыркает с презрением, но когда фырканье перешло в шмыганье носом, плечи заходили ходуном, а потом послышались откровенные всхлипы, я поняла, что Карен плачет.
Счастливая! Ей, как брошенной, можно. У меня такого права не было.
— Подлый, вонючий, паршивый ублюдок, — голосила Карен. — Как он смеет быть счастливым без меня? Он должен был не знакомиться с другой, а понять, что не может без меня жить! Чтоб ему работу потерять, чтоб у него дом сгорел дотла, а сам он заболел бы сифилисом… нет, лучше СПИДом… нет, лучше пусть у него будут прыщи, он их ненавидит, и еще пусть он влетит в аварию, чтоб его гребаная тачка разбилась в лепешку, а член его пусть попадет в мясорубку, а еще пусть его арестуют за преступление, которого он не совершал, и…
В общем, обычный набор пожеланий для бывшего друга, который имел наглость встретить кого-то еще.
Шарлотта гладила ее по спине, успокаивала, а я просто ушла к себе. Никаких чувств к ней я не испытывала, потому что была занята исключительно собой.
Я была в шоке.
Только что я бесповоротно осознала, что влюблена в Дэниэла.
Поверить в собственную глупость было столь же трудно, как и в собственную недальновидность. Некоторое время я думала, что он мне нравится; возмутительная беспечность. Но влюбляться, тем более любить — по меньшей мере недомыслие!
И подумать только, как все эти годы я смеялась над другими женщинами, что влюблялись в него!
