— Верно.
— Обойди хоть весь Лондон, ты не найдешь человека чище меня.
— Да уж.
— У тебя изумительная ванная комната, Люси. Ты по праву можешь ею гордиться.
— Гм… да, наверное…
Потому что мысли мои были заняты отнюдь не состоянием моей ванной комнаты.
— Люси, надеюсь, это ничего, что я воспользовался туалетными принадлежностями Элизабет?
— Какой такой Элизабет?
— Ну, не тебе меня об этом спрашивать, сама должна знать, ты ведь здесь живешь. Разве она не твоя соседка по квартире?
— Нет, здесь таких нет. Только я, Карен и Шарлотта.
— Тогда она странная особа, потому что в вашей ванной полно ее вещей.
— Да о ком ты наконец?
— Элизабет, а как же ее фамилия? Начинается на «д»… Нет, Ардент, да, кажется, так. Элизабет Ардент, теперь я точно вспомнил, потому что подумал, вот хорошее имя для сочинительницы женских романов; во всяком случае, в ванной куча бутылочек и тюбиков с ее именем.
— О господи! — расхохоталась я.
Гас употребил на себя дорогущий гель для душа и лосьон для тела от Элизабет Арден, принадлежавшие Карен. Элизабет Бордель, как говорили мы с Шарлоттой, но это потому, что ужасно завидовали Карен и облизывались на ее шикарную косметику, хотя боялись ее даже пальцем тронуть.
На самом деле Карен тоже ею не пользовалась: баночки и флаконы стояли на полке исключительно для декорации, чтобы производить впечатление на таких, как Дэниэл, пусть даже он, будучи всего лишь мужчиной, в упор их не заметил бы. До сегодняшнего дня я вообще подозревала, что в них ничего нет, кроме подкрашенной воды.
Ой, что теперь будет…
— Боже мой, — заволновался Гас, — я что, опять натворил что-нибудь не то? Совершил еше один неверный шаг — не многовато ли на сегодня? Я не должен был трогать эти штуки, да?
— Не переживай, — ответила я. Переживать действительно было бесполезно — что сделано, то сделано. И если Карен поднимет крик… нет, когда Карен поднимет крик, я предложу купить ей новый набор от Элизабет Арден.
— Но, Гас, я думаю, лучше тебе больше не брать вещи Карен.
— Кто такая Карен? Ах да, понятно, Карен — владелица вещей Элизабет. Бедная Карен: пользоваться всеми этими бутылочками и тюбиками, на которых стоит чужое имя. Совсем как я: все мои школьные учебники, даже тетрадки, всегда были подписаны чужим именем, потому что у меня полно старших братьев… Ладно, в следующий раз возьму твои.
— Вот и хорошо, — улыбнулась я, придя в восторг оттого, что следующий раз возможен.
— Но что там твое? — спросил он. — На всех остальных флаконах было написано «Бутс», и, надеюсь, ты не станешь убеждать меня в том, что они принадлежат тебе, потому что я пока из ума не выжил и помню, как тебя зовут. Твоя фамилия Салливан, а не Бутс.
— Извини, Гас, — возразила я, завороженная, околдованная захватывающими дух виражами нашего разговора, — но вообще-то, все флаконы с надписью «Бутс» мои.
— Ладно, пусть, только помни, что ты нарушаешь закон о достоверности рекламы, — ухмыльнулся он, добавив вскользь: — А такая красивая женщина заслуживает лучшей участи.
У меня кровь прилила к щекам. Комплименты в исполнении Гаса с его неподражаемым выговором звучали очень сексуально.
— Спасибо, — запинаясь, пробормотала я.
— Люси, — произнес он, подошел, сел подле меня на кровать и взял меня за руку. Рука у него была гладкая и теплая. Моя рядом с ней казалась крохотной.
Люблю чувствовать себя маленькой рядом с мужчиной. Пару раз я встречалась с очень плюгавыми парнями и должна сказать, ничто не приводит меня в уныние сильнее, чем необходимость ложиться в постель с мужиком, у которого задница меньше и ляжки тоньше, чем у меня самой.
— Мне правда неловко, — искренне сказал Гас, большим пальцем круговыми движениями гладя мою ладонь, отчего я затрепетала от восторга. Я едва слышала, что он говорит.
— Ты ужасно милая и очень мне нравишься, — робко продолжал он, — а я уже наломал кучу дров, хоть мы только что познакомились. Иногда я шучу не вовремя, а если что-то для меня действительно важно, совсем дурею. Прости.
Сердце мое растаяло. Я и так на него ничуть не сердилась, а после этой маленькой речи почувствовала к нему просто небывалую, мучительную нежность.
— А что до тех баночек в ванной, может, лучше мне самому поговорить с Карен и объяснить ей…
— Хорошо, — кивнула я.
— Если ты говоришь… А теперь, Люси, пойдем гулять.
Он много раз смешил меня, но это предложение рассмешило просто до колик.
— Почему ты смеешься, Люси?
— Я? Гулять? В воскресенье?
— Ну да.
— Нет.
— Почему?
— Потому что на улице мороз.
— Оденемся потеплее, и все. И пойдем быстрым шагом.
— Но, Гас, я вообще не выхожу из дома по воскресеньям с октября по апрель, разве только в «Карри» по вечерам.
— Значит, пора начать. А что за «Карри»?
— Индийский ресторанчик за углом.
— Название что надо.
— Ну, на самом деле он называется не «Карри», а «Звезда Лахора» или «Алмаз Бомбея», не помню точно.
— И вы ходите туда каждое воскресенье?
— Да, каждое воскресенье вечером и заказываем всегда одно и то же.
— Хорошо, может, потом и мы туда заглянем, но сейчас, Люси, мы идем в Холланд-парк, это в нескольких шагах отсюда.
— Правда?
— Ну да. Ты давно живешь здесь, Люси Салливан?
— Года два, — небрежно бросила я, стараясь, чтобы «два года» прозвучало как «две недели».
— И за все это время ни разу не выбралась в парк? Стыдно, Люси, стыдно.
— Гас, я не особенно люблю дышать свежим воздухом.
— А я очень.
— А телевизор там есть?
— Есть.
— В самом деле?
— Нет, конечно. Я сам тебя буду развлекать, не волнуйся.
— Ладно.
Я была очень довольна. Я была просто в восхищении. Он хочет провести со мной весь день!
— Можно я надену этот свитер?
— Можно. Хочешь, совсем забирай. Терпеть его не могу.
Гас долго рылся в ящиках моего комода и наконец откопал громоздкий темно-синий шерстяной джемпер, который связала мне мама.
Я ни разу не надевала его именно потому, что она связала его для меня. Связала слишком свободно, не натягивая нитку, так что ворот получился огромный, как жернов; просто удивительно, как ей это удалось
