– Можно посмотреть? – наконец спросил Тед.
– Как хочешь, – пожала плечами Эшлин.
Тед достал из мешка черную лаковую коробочку и зачарованно уставился на уложенные аккуратными рядками рисовые свертки.
– Не думала, что это так выглядит, – проронила Джой.
– А тут что еще? – ткнул Тед в маленький флакончик.
– Соевый соус, – вяло пояснила Эшлин.
– А это? – заглянул он под крышку плоского лотка из пенопласта.
– Маринованный имбирь.
– А это? – показал он на комочек зеленой пасты.
– Забыла, как называется, – с неохотой созналась Эшлин, – но оно очень острое.
Еще пять минут полюбовавшись на эту красоту, Тед взял быка за рога.
– Попробую-ка я. Эшлин передернулась.
– Вот это, кажется, с огурцом. – Он сунул в рот рисовый комочек. – Так, теперь ломтик имбиря, чтобы очистить нёбо, а теперь…
– Ты все не так делаешь, – сердито сказала Эшлин.
– Тогда покажи, как надо.
58
Клода резво вскочила от тихого стука в окно. Ее переполняло счастье. Он пришел, он здесь. Порхнула в прихожую, отперла дверь.
– Петухи кукарекают ночью, – отчеканил Маркус.
– Тс-с-с. – Клода театрально прижала палец к губам, но и Маркус, и она все равно тряслись от смеха.
– Спят? – шепотом спросил Маркус.
– Спят.
– Аллилуйя! – Он тут же забыл о необходимости соблюдать тишину. – Теперь я могу делать с тобой все, что захочу.
Он вошел в квартиру, схватил Клоду в охапку и принялся раздевать, хохоча и то и дело натыкаясь на вешалку для верхней одежды.
– Пойдем в гостиную, – позвала Клода.
– А я хочу здесь, – капризно заявил Маркус. – На резиновых сапогах и школьных портфелях.
– Ты что, нельзя!
Он сделал такое обиженное лицо, что Клода покатилась со смеху.
– Вылитый Крейг.
Тогда он еще больше выпятил нижнюю губу, и Клода совсем зашлась от хохота.
– Нет, правда, – прошептала она, – что, если кому-нибудь из них приспичит ночью пойти пописать, а мы тут сливаемся в экстазе на полу в прихожей? Быстро, быстро в гостиную!
Маркус послушно подобрал с пола рубашку и последовал за ней.
– Сразу вспоминаю, как был подростком. Все эти прятки, оглядки… Очень возбуждает.
Дилан застращал Клоду угрозами лишить ее опеки над детьми, поэтому она твердо решила, что видеть ее в постели с Маркусом Молли и Крейг не должны. Но всю неделю Маркус горел на работе, так что дневные встречи пришлось отменить, и осталось единственное доступное для свидания время – пока Молли и Крейг спят. Что составляло примерно минут двадцать в день.
Упав на диван и сорвав друг с друга одежду, они на секунду замерли, встретившись взглядами. В этот момент Клода выдохнула:
– Я так рада тебя видеть!
Пять дней после ухода Дилана из дома прошли, словно в кошмарном сне. Совесть ни минуты не давала Клоде покоя, а тут еще дети без конца спрашивали, когда вернется папа. Все ее оставили, даже родная мать была в таком бешенстве, что не желала разговаривать. И очень пугало собственное бессилие перед хаосом, ею же самой учиненным.
Ужас отступал, только если рядом был Маркус. Он стал алмазом в мусорной куче ее жизни. Эту фразу Клода вычитала в каком-то романе – про женщину, которая открыла комиссионный магазин дизайнерской одежды, – и сейчас случайно вспомнила.
– А я рад еще больше!
Маркус окинул взглядом ее нагое тело, затем обнял и перевернул на живот. Прежде чем войти в нее, благоговейно выждал секунду. Они не занимались любовью почти целую неделю. С самой субботы на это нечего было и надеяться. После того как Крейг стукнул Маркуса красным грузовиком, он не подпускал его к маме ближе чем на метр.
– Иди ко мне, – приглушенно взмолилась Клода. Пару раз огладив себя рукою, Маркус нацелился точно в ее устье. Ничто не могло сравниться с этим первым ударом. Поскольку времени на секс вечно не хватало, он
