– Жутко избалованная и…
– Так можно с тобой? – не слушая Джой, взмолился он.
– Тед, если я еду к Клоде сидеть с детьми, значит, самой Клоды не будет. Неужели это не понятно?! – рассердилась Эшлин. Надо же, какое нахальство: пытаться через нее закрутить роман с самой замужней из ее подруг!
– Все равно… Слушай, а спроси ее, можно ли мне прийти? Тебе же одной с двумя детьми не управиться.
Все еще злясь, Эшлин понимала, что Тед прав. Одной ей не выстоять против Молли с Крейгом.
– Ладно, спрошу.
Но если Клода действительно так трясется над своими чадами, как говорил Дилан, вряд ли она пустит Теда на порог.
– По-моему, Маркус Валентайн должен позвонить завтра вечером или в среду.
– Завтра вечером меня здесь не будет.
– А куда это ты собралась?
– На урок танцев.
– Что?!
– Мне понравилось, – начала оправдываться Эшлин. – Курс – десять недель. А я так расплылась.
– Теперь зато совсем отощаешь, – простонала Джой.
– Это вряд ли, – вздохнула Эшлин. – Сколько лет ходила в спортклуб и ни на сантиметр не похудела.
– Ходила! Если бы ты действительно ходила! – всплеснула руками Джой. – Мало только платить за членскую карту.
– А я ходила, – обиделась Эшлин. И правда, она ходила, делала сотни приседаний, кручений и прочих упражнений для талии, качала пресс, доставала коленом до локтя другой руки, пока лицо не наливалось кровью и в глазах не становилось темно. Когда стало ясно, что качать пресс можно хоть до потери сознания, а талия все равно не убавится ни на сантиметр, Эшлин сдалась. Все остальное в ней не так уж плохо, и нечего себя мучить зря.
– Сальса – дело другое. Это не ради талии, а просто для развлечения.
– У тебя появилось хобби, – снова встревожилась Джой. – Ты станешь, как те чудаки, у которых есть хобби.
– Это не хобби, – возразила Эшлин. – Мне действительно хочется этим заниматься.
– Кстати, о сальсе, – вмешался Тед. – Я пробежал глазами твою статью. Просто класс. У меня есть две- три идеи, но, в общем, и так все замечательно.
– Правда? – не смея верить, спросила Эшлин. На прошлой неделе она корпела над репортажем целых три ночи.
– А посмотри, что я для тебя сделала, – протянула ей Джой листок бумаги с нарисованными следами, иллюстрирующими последовательность движений в сальсе. Джой набросала их в забавной, мультяшной манере, со стрелочками и пунктирными линиями для пущей ясности.
– Вот здорово! – обрадовалась Эшлин. – Вы оба просто чудо!
Статья из кошмара постепенно превращалась в нечто пристойное. Помимо снимков Джой и своих собственных, она заставила Джерри, художественного редактора, подобрать фотографию танцующей пары, и он нашел просто изумительную: выгнувшая спину дама со стелющимися по полу черными волосами и многозначительно нависающий над ней партнер. Очень притягательно. Эшлин даже ненадолго перестали грызть подозрения, что она не соответствует занимаемой должности.
Зазвонил телефон, и, поскольку автоответчик был еще включен на прослушивание, все замерли в ожидании. Неужели это Маркус Валентайн?
– Ни за что. Говорю же тебе, – прошептала Джой, – сегодня только понедельник.
Звонила Клода.
– Твоя зазноба, – язвительно заметила Джой Теду. Сообщение было совсем коротким, но после разговора с Диланом Эшлин оно насторожило.
– Эшлин, – говорила в пустоту Клода, – позвони мне обязательно, как только вернешься. Хочу поговорить с тобой кое о чем.
25
Во вторник утром, когда тщательно накрашенная Трикс, громко цокая высоченными каблуками, вошла в редакцию, ее сопровождал слабый, но явственный запах рыбы. Задавать Трикс прямые вопросы, однако, Эшлин не решилась. Да и все молчали до появления Келвина. Он, в конце концов, человек молодой, невоспитанный, и вульгарность – его отличительная черта.
– Трикс, от тебя воняет. Надеюсь, что только рыбой.
– Да, рыбой.
– Почему, разреши узнать?
– Мне нужен мужчина с автомобилем, – надулась Трикс.
Келвин энергично похлопал себя по щекам.
