пересмотрела план позвонить сегодня родителям: нельзя же все сразу.
– Приезжай, – согласилась она. – Я дома.
– Загляну на часок к Эшлин, – сообщила Клода Дилану, смотревшему телевизор в наполовину оклеенной новыми обоями гостиной.
– Да ну? – удивился он. Клода редко ходила куда-нибудь вечером, а уж без мужа – вообще никогда. Но не успел он выяснить причину, как входная дверь хлопнула, и во дворе взревел мотор «Ниссана».
– Мне надо с тобой поговорить, – с порога сообщила Клода, входя к Эшлин.
– Я так и поняла, – мрачно кивнула Эшлин.
– И прошу тебя об одолжении.
– Все, что могу.
– А ты знаешь, что у тебя под дверью сидит бездомный парень? – вдруг сменила тему Клода. – Он со мной поздоровался.
– Бу, наверное, – небрежно сказала Эшлин. – Молодой, улыбчивый, с темными волосами?
– Да, но… – опешила Клода. – Ты что, с ним знакома?
– Так, иногда болтаем.
– Он наверняка наркоман! Вдруг ограбит тебя, припугнув шприцем, – знаешь, как они это делают. Или залезет к тебе в квартиру.
– Нет, он не наркоман.
– Откуда ты знаешь?
– Он сам мне сказал.
– И ты поверила?
– Это же видно, – вдруг разозлилась Эшлин. – Если человек пьян или обколот, это с первых слов бывает ясно.
– Тогда почему у него нет своего дома?
– Не знаю, – честно призналась Эшлин. Задавать вопросы Бу казалось ей бестактным. – Но он очень милый. И абсолютно нормальный. Впрочем, если б он пил или принимал наркотики, я бы его не осудила: быть бездомным – такой ужас.
Клода упрямо выпятила нижнюю губку:
– Не знаю, откуда ты их берешь. Будь осторожна, ладно? Так вот, мне надо с тобой поговорить. Я приняла решение.
– Какое?
«Принимать антидепрессанты? Уйти от Дилана?»
– Время пришло. – Клода опустилась на диван и повторила: – Время пришло.
– Для чего? – не выдержала Эшлин.
– Мне пора вернуться на работу, – закончила Клода. Такого Эшлин не ждала. Она была готова к худшему.
– Что? Тебе? Выйти на работу? Хотя почему бы нет? Но что тебя подтолкнуло?
– Знаешь, я уже давно об этом думаю. Пожалуй, неправильно это – обрушивать всю мою энергию на детей. Мне надо больше времени проводить вне дома, общаться с людьми.
– И это все, о чем ты хотела поговорить? – осторожно уточнила Эшлин.
– А о чем еще? – искренне удивилась Клода.
Эшлин хотелось убить Дилана, который так взвинтил ее, хотя совершенно ясно, что все с Клодой в порядке, просто ей осточертело сидеть дома и заниматься детьми.
– Так о какой работе ты думала?
– Еще не знаю, – призналась Клода. – В общем, мне все равно. Что-нибудь…
Пока Эшлин соображала, чем может заниматься Клода, ее подруга продолжила:
– Вот я и подумала, может, ты наберешь на компьютере мое резюме? – попросила Клода. – Только имей в виду, я не хочу, чтобы Дилан об этом знал. По крайней мере, пока: это может задеть его самолюбие. Если он перестанет быть единственным кормильцем… Понимаешь?
Эшлин не очень понимала, но решила не вмешиваться.
– Но теперь я знаю, что делать, – щебетала Клода. – И все будет хорошо… Да, вот что, – вспомнила она. – Дилан сказал, ты согласилась посидеть с детьми в субботу?
Значит, операция по ободрению Клоды продолжается?
– Мы идем в ресторан, – восторженно трещала Клода. – Сто лет я никуда не ходила.
– Слушай, а можно, я возьму с собой Теда? – спросила Эшлин в надежде, что Клода сразу отметет ее предложение.
– Теда? Это такой невысокий, чернявый? – задумалась Клода. – Пусть приходит, почему нет? Кажется, он безвреден.
