зелень на вилку и удержать во рту, пока после очередной неудачи не воскликнул:
– Боже, я чувствую себя жирафом!
Лиза приуныла. Пытаться воскресить легкую, расслабленную атмосферу того вечера у нее дома не имело смысла: Джеку это не было интересно. Он слишком занят делами, слишком напряжен, согласился пообедать в городе – и то хорошо. Что ж, если он желает говорить о работе, можно и о работе. С ее выдающимся талантом оборачивать что угодно себе на пользу вполне уместно сейчас спросить Джека, нельзя ли наряду с прочими материалами втиснуть в номер возможную авторскую колонку от Маркуса Валентайна.
– Он действительно сказал, что будет вести у нас рубрику? – как будто бы оживился Джек.
– Не совсем… Пока нет. – Лиза уверенно улыбнулась. – Но он будет.
– Я справлюсь насчет страницы для него. Вы – просто кладезь свежих идей, – одобрил он.
Только на выходе из ресторана Джек опять стал похож на человека.
– Ну что, как работает таймер? – спросил он.
– Отлично, – подмигнула Лиза. – Теперь я могу долго стоять под горячим душем, когда душе угодно.
Слова «долго» и «горячим» она произнесла весьма многозначительно. Медленно, тягуче, чувственно.
– Прекрасно, – кивнул Джек, и в его глазах мелькнула искорка интереса. – Вот и прекрасно.
Лиза почти уже подошла к дому, когда у самого порога налетела на желтоволосую тетку в обвислом тренировочном костюме.
– Привет, Лиза, – просияла та. – Все в порядке?
– Да, благодарю, – сдержанно ответила Лиза. Неужели тут все знают ее по имени?
– Вот на работу бегу. «Серебряные копи» у Харбисона. Тридцать фунтов в лапки – и домой на такси.
Вероятно, Кэти – мать соседской девчушки Франсины – хотела сказать, что работает официанткой… Тут Лизу осенило.
– Послушайте, Кэти, – вас ведь Кэти зовут? Вы не хотели бы подработать уборкой?
– Я так и знала, что вы обязательно спросите!
– Да? Почему?
– Вы ведь женщина занятая, где вам найти время самой убирать?
В среду вечером на автоответчике Эшлин по-прежнему ничего не оказалось. Будь неладна Джой и ее россказни о мужских правилах.
– Всего девять часов, паникерша, – увещевала Джой, приехав разделить с Эшлин муку ожидания. – Времени еще полно!
Эшлин с трудом успевала за крутыми виражами отношений Джой и Мика. У них было не лучше, чем у Джека Дивайна с его кусачей подружкой… Убрав штопор на место, она разлила вино по бокалам и приготовилась к детальному анализу всего, что Мик сказал Джой, слово за словом.
– …А потом он сказал, что такие женщины, как я, ночные пташки. Как думаешь, что он имел в виду? Что с такими, как я, гуляют, но не женятся, да?
– Может, просто то, что ты поздно ложишься спать? Джой энергично помотала головой:
– Нет, подтекст есть всегда…
– А Тед говорит, что нет. И когда мужчина что-то говорит, он ничего другого в виду не имеет.
– Да что твой Тед понимает!
Но она ошиблась – прошло не больше часа, и в десять минут одиннадцатого зазвонил телефон. Эшлин уже почти забыла, как страстно она этого ждала.
– Подойди, – кивнула Джой на дребезжащий аппарат, но Эшлин стало страшно – вдруг не он?
– Алло, – наконец проворковала она в трубку.
– Алло, это Эшлин, святая покровительница комедиантов? Говорит Маркус. Маркус Валентайн.
– Привет, – сказала Эшлин, беззвучно прошептав Джой: «Это он», и потыкала пальцем себе в щеку, изображая веснушки. – Как ты меня назвал?
– Святая покровительница комедиантов. На первом концерте Теда Маллинса ты помогла ему вылезти, помнишь? И я тогда подумал: эта девушка – наш друг.
Эшлин хихикнула. Идея быть святой покровительницей комедиантов ей понравилась.
– Ну, как дела? – спросил Маркус, и Эшлин решила, что его голос тоже ей нравится. Ни за что не скажешь, что его обладатель конопат. – Больше ни на какие вечера юмора не ходила?
Она снова хихикнула:
– Была, в субботу вечером.
– Обязательно расскажешь мне об этом! – горячо воскликнул он.
– Непременно, – согласилась Эшлин и поняла, что опять хихикает. Интересно, какая это смешинка ей в рот попала. Ведет себя как полоумная.
