– Это она! – уверенно заявил Суреныч. – Сына грозит убить.
– Никогда бы не подумал, что наша Ленка способна на такое чудовищное зло, – проговорил Лысый. – Даже я, при том, что далеко не ангел и детей терпеть не могу, не смог бы пальцем тронуть пусть самого противного и сопливого из их племени.
– Что делать, Костя? – в отчаянии простонал Суреныч. – Она ведь сдержит свое слово. Мы ее знаем, если уж что задумала, то сделает. Она и в молодости была упрямая, а с годами вряд ли смягчилась. Убьет моего мальчика!
– Замолчи, – приказал ему Лысый. – Давай рассуждать спокойно. Место тут уединенное, посетителей почти нет, а что, если мы ее...
– Да ты что?! – ужаснулся Суреныч. – Ты в своем уме? Это же наша Ленка! Неужели у тебя рука поднимется ее убить?
– Боже сохрани! – испугался Лысый. – Я предлагаю запереть ее в склепе. Народ уже разошелся, так что до утра ее никто не найдет, а утром она, может, и одумается. Особенно если за ночь сообразит, что мы знаем ее планы. Во всяком случае, выиграем время, а там, глядишь, и милиция нам поможет.
И приятели на цыпочках приблизились к двери склепа, на которой висел внушительный замок.
– Давай, – подбодрил Лысый. – Ты отец, тебе и карты в руки.
Суреныч зажмурился и схватился за противно холодный замок.
– Ребята, вы чего там! – встревожилась в склепе Лена, услышав, как щелкнул дверной замок. – Кончайте дурить, вы же немаленькие!
– Лена, пойми, я делаю это ради своего сына! – крикнул Суреныч, поспешно отступая подальше.
– Какого еще сына! Ты совсем рехнулся на старости лет? Хотя чего я удивляюсь? Вы мне всю жизнь все портили, так с чего бы вам меняться? И как я могла дружить с такими придурками? Права была бабушка, когда говорила, что не доведут они тебя, девочка, до добра. Дружи с Леней, он далеко пойдет, а эти так шпаной и останутся. И чего я ее, дура, не слушала? Откройте немедленно!
Но приятели были уже почти у ворот, где криков совсем не было слышно. Выбравшись с кладбища, Суреныч поймал первую попавшуюся машину и плюхнулся на сиденье с криком:
– В «Жемчужину!»
Лысый тоже запрыгнул в машину.
– Ленка вроде бы замужем? – сказал он, устроившись на сиденье.
– Ну и что?
– А то, что ты знаешь фамилию ее мужа? Я лично нет.
– Плевать, – возразил Суреныч. – Во-первых, может, она не стала менять фамилию, а во-вторых, такую женщину невозможно не заметить. Если в администрации есть хоть один мужчина, то можно считать, что день, когда Ленка появилась у них в гостинице, он запомнит на всю жизнь.
За регистрационной стойкой сидела женщина. Приятели обратились к ней с описанием своей подруги.
– Такой не помню, – отрезала дама. – Значит, не в мою смену. У нас народу немного, своих я всех за неделю помню.
– А когда началась ваша смена? – вежливо поинтересовался Суреныч.
Дама смерила его тяжелым взглядом.
– Она не началась, она уже заканчивается. И если бы вы не отвлекали меня разговорами, то уже закончилась бы пять минут назад. И вы смогли бы все это спросить у моей сменщицы. Может быть, с ней вам больше повезет.
С этими словами величественная дама уплыла за дверь, а ей на смену явилась ее точная копия. Приятели повторили ей свое описание, но дама отрицательно покачала головой.
– Ваша знакомая у нас не останавливалась. Ни вчера, ни третьего дня.
– Убедился? – спросил у приятеля Суреныч, когда они вышли на улицу. – Она нас обманула. То есть, может, это ничего и не значит. Мало ли по каким причинам Ленка не хотела, чтобы мы знали, где она остановилась. Однако получается, что проверить ее слова о том, когда она прилетела, сегодня или две недели назад, мы не можем. А значит, все можно предполагать.
– И куда сейчас? – спросил Лысый.
Суреныч не удостоил его ответом, а просто ринулся вперед с такой скоростью, что Лысый едва поспевал за ним, на ходу повторяя:
– Куда ты, а?
Но Суреныч не отвечал, занятый своими мыслями. Впрочем, вскоре все и так выяснилось, когда он толкнул дверь с надписью «Милиция». В милиции их встретили не то чтобы враждебно, но все же как-то прохладно. Молодые оперативники тщетно пытались понять, почему двое солидных граждан, по возрасту годящиеся им в отцы, обвиняют в трех взрывах, прогремевших недавно в городе, свою подругу детства, которая к тому же только сегодня вернулась в город после многолетнего отсутствия.
– А у нее был повод? – наконец поинтересовался один из них.
– И повод, и причина, и все, что хотите, – заверил его Лысый.
– А какой?
– Это наше личное дело, – буркнул Лысый.
– Она сына моего грозилась убить! – не выдержал Суреныч.
– Ну вы же говорите, что это ваше личное дело, – невозмутимо ответил парень. – Вот и разбирайтесь сами. Или рассказывайте все начистоту.
Приятели переглянулись, и Лысый сказал:
– Понимаете, лет двадцать назад мы все трое были влюблены в одну девушку. Но она предпочитала нашего третьего друга, который сейчас после случившегося взрыва отдает концы в больнице. И тогда мы решили...
– Ленька в больнице?! – прервал его душераздирающий вопль. – Что же вы молчали, изверги!
Лысый втянул голову в плечи и испуганно обернулся. Зрение подтвердило то, что подсказывал ему слух. Позади него стояла Лена. Выглядела она значительно менее импозантно, чем при встрече на кладбище. Платье в нескольких местах было разодрано, роскошные длинные ноги покрывали ссадины и синяки, а в волосах застряла паутина и сухие листья. Выпала и цветная линза, и поэтому один глаз у Лены стал ярко- зеленым, а второй оставался карим.
– Как же это? – прошептал Суреныч, пораженный появлением подруги.
– Что вылупился? – злобно набросилась на него Лена. – Думал, что меня можно каким-то замком в том склепе удержать? Не тут-то было. Что вы с Ленькой сделали? Его в больницу, а меня прямо в склеп решили определить? Но это оказался не тот склеп, я случайно перепутала. Там какие-то Веселовы похоронены. Зато он отличался от бабушкиного тем, что в потолке был люк, вот я через него и выбралась. Что, не ожидали? И теперь я хочу видеть Леньку, говорите, он при смерти?
– Сама же этого добилась и теперь еще нас обвиняешь, – обиделся Суреныч.
– Да, я виновата, – сокрушенно повесила голову Лена.
Приятели обменялись торжествующими взглядами с насторожившимися милиционерами.
– Если случившееся с ним – итог того, что он пошел по плохой дорожке после моего отъезда, то я никогда себе этого не прощу, – грустно продолжала Лена. – Я его бросила, а он скатился на самое дно. Я должна его немедленно видеть и просить прощения за прошлые ошибки.
– К нему никого не пускают, – поспешно сказал Лысый. – Мы сегодня были, и все безрезультатно.
– Это ужасно, – огорчилась Лена. – Пойду завтра.
Втроем они вышли из милиции, и Суреныч предупредил:
– Ленка, учти, я в милиции все про тебя рассказал.
– Я всегда знала, что ты подлец! – возмутилась женщина, но тут же добавила: – А впрочем, какое им дело до того, с кем я провожу отпуск? Они же не частное сыскное агентство, да и моему муженьку не придет в голову следить за мной.
– Ты тут с любовником? – ахнул Суреныч. – Как ты могла?!
– Опять ты за старое, – недовольно поморщилась Лена. – И как тебе не надоедает меня упрекать? Знаешь же, что бесполезно.
– Знаю, – вздохнул Суреныч. – Ну прощай, завтра у Леньки увидимся. А у нас еще на сегодня масса
