оказалось, ничего экстраординарного. Та же склонность к анализу, что и у Этны. Но только куда более отточенная.
– Потому что я скорей пригодна для оперативной работы, – призналась Этна. – Конечно, я учусь. И совершенствуюсь. Но Феликс, по-моему, он всегда таким и был. Во всяком случае я не помню, чтобы в детстве для него было что-то невозможное. Именно он был нашим заводилой.
– Он? А почему не третий брат? Платон? Он ведь был старшим?
– Да. Но Платон... Он такой мечтательный. Он не лидер. Хотя из нас всех, мне кажется, он был сильней всех привязан к нашему отцу. И лучше всех осознавал, как много этот человек для нас сделал. Между ними была какая-то особая связь. Они были очень похожи друг на друга. По складу ума, я имею в виду. Но и вообще. Иногда мне казалось, что если бы у папы был настоящий сын, то он был бы точь-в-точь как Платон.
– Скажи, а почему вы с братьями и сестрами так похожи? Это что, случайность?
– Вовсе нет, – ответила Этна. – Отец выбирал нас исходя из того, что сходная внешность подразумевает сходный генотип и модели поведения. И к тому же гораздо проще внушить окружающим, тем же случайным попутчикам, что мы одна семья, когда все дети похожи. Все светленькие и высокие. Это помогало избегать лишних вопросов, когда мы все вместе выбирались куда-нибудь, например к морю. Или в театр или музей.
С этим было ясно. Но оставались еще и другие вопросы, напрямую связанные с убийством Геры. Этна, видимо, тоже не первый день ломала над ними голову, потому что охотно отвечала подругам.
– А в тот день ты не видела в ресторане еще кого-нибудь знакомого?
– Мой брат приходил.
– Про него ты нам уже говорила.
– Нет, – покачала головой Этна. – Другой.
– Гера? Про него мы знаем. Видели.
– Платон тоже приходил.
Подруги замерли.
– Зачем?
– Просто хотел навестить Геру.
– И когда ушел?
– Не знаю, он провел в ресторане весь день. Интересовался, с чего это я вдруг подрядилась работать официанткой. Был такой заботливый и ласковый. Даже шутить пытался. Просто удивительно. Вообще-то они с Герой не всегда понимали друг друга. Но в тот день Платона словно подменили. И он был такой печальный. Помню, когда это все случилось, я еще подумала, Платон, как всегда, был самим собой.
– Что ты подразумеваешь под этими словами?
– Платона так и назвали, потому что он был как бы отрешенным от этой жизни. И иногда мог заранее предчувствовать, что случится. Он был с отцом, когда тот умирал. Специально приехал и успел с ним попрощаться. Потом сказал нам, что никто ему не звонил. Просто он почувствовал, что должен приехать. Никто из нас ничего такого не почувствовал, а он почувствовал. И я подумала, что и с Германом получилось так же. Платон, наверное, предчувствовал, что видит брата живым в последний раз. Потому и был с ним таким непривычно милым.
Мариша придвинула к себе салат и принялась его поглощать, не замечая, что свой она давно съела и теперь лопает порцию Этны. Ее головному мозгу сейчас срочно требовалось как можно больше питания. Потому что в извилинах от обилия мыслей образовывались настоящие пробки, как на дорогах в часы пик.
Платон любил Юлиана Ивановича, воспитавшего его как родного. Любил и чувствовал, потому и приехал попрощаться с ним, когда старик умирал. А с Герой они друг друга не понимали. И чего Платон тогда приперся?
– Этна, постарайся вспомнить, когда Гера погиб, Платон был в ресторане?
Девушка удивилась.
– Не помню, – искренне ответила она. – Там поднялась такая суматоха! Мне было не до Платона. Нужно было бежать, чтобы успеть предупредить своих коллег, что операция пошла не по плану. И попытаться перехватить остальных участников преступной группировки, в которой состоял Гера.
– И успели?
– Далеко не всех. Из-за трагедии с Герой все пошло не так, как запланировано, а вкривь и вкось.
– Значит, убийца – это точно не Феликс, он бы операцию срывать не стал, – удовлетворенно пробормотала Мариша, позаботившись, чтобы Этна ее не услышала.
Та и не услышала и продолжала рассказывать:
– Кроме того, преступникам откуда-то стало известно о том, что это именно я – агент под прикрытием. Поэтому мне и необходимо было спрятаться. Хотя бы на некоторое время. Пока основную часть банды не переловят.
– А сейчас опасность для тебя миновала. Их уже всех переловили?
– Почти, – произнесла Этна. – Феликс особо не распространялся, но я поняла, что самая крупная рыба сумела уйти. Но эти люди не станут мне мстить. Не тот размах. Да и они прекрасно понимают, что я всего лишь выполняла свою работу.
– А мелочь?
– Из них на свободе осталось всего два или три человека, – призналась Этна. – Но и они могут быть опасны.
– Для тебя?
– Прежде всего для тех людей, у кого Гера оставил на сохранение предметы антиквариата. Они самые настоящие бандиты. И к тому же считают, что это их святое право – вернуть себе украденное у них Герой. Свою же собственность себе возвращают.
– Блин, Робин Гуды хреновы! – выругалась Мариша. – А то, что в результате могут пострадать невиновные люди, это их не смущает?
Этна и Инна посмотрели на нее так, что Мариша поняла – сболтнула глупость. Но очень уж ее возмущала эта экспроприация наворованной Герой наличности, заботливо превращенной им в антикварные безделушки. С какой стати страдать должны его подружки, у которых эти безделушки осели? Вот Аня, например, ей Гера мог тоже что-нибудь подарить.
И Мариша схватилась за телефон.
– Аня! Скажи быстро, тебе Гера что-нибудь дарил? Конфеты? Старинные? Чего ты обижаешься? Я не в том смысле, что просроченные. А в том, что может быть, коробка была старинная. Или в ней чего-нибудь этакое. Салфеточка там из кружев брюссельских трехсотлетней давности. Рожок для обуви из слоновой кости времен династии королевы Виктории. Нет, не в коробке с конфетами рожок для обуви. Сам по себе рожок. Не дарил? И ничего такого не дарил? Точно? Ты припомни, а? Это в самом деле очень важно. Может быть, хрустальную туфельку? Почему туфельку? А почему не рожок? Почему это я пьяна? Нет, ни в одном глазу. И вообще, у нас все в порядке. Не волнуйся.
Мариша положила трубку и сказала:
– По крайней мере за Аньку можно не волноваться. Ей Гера никаких подозрительных предметов старины не дарил. Только конфеты, цветы и вино.
И заметив, как напряглись ее подруги, поспешно добавила:
– Не старое! В смысле не коллекционное.
И посмотрев на Этну, добавила:
– Ты адрес Платона знаешь?
– Конечно.
– Поедешь с нами к нему?
– Но зачем?
Объяснять Мариша ничего не стала.
– Потом, – отмахнулась она. – И вообще, если моя догадка верна, то, боюсь, Платона мы дома уже не застанем.
Этна не стала ничего выяснять. Сказывалась профессиональная выучка. Обе девушки почувствовали, что Мариша что-то надумала. И это что-то весьма дельное. Во всяком случае вид у нее был чрезвычайно деловой, когда она пулей летела к выходу из кафе.
Глава двадцатая
Но возле квартиры Платона энтузиазм Мариши сдулся при виде рослого широкоплечего мужчины с коротко стриженными светлыми волосами. А когда он еще развернулся к ним и на его красивом лице отразилось изумление пополам с радостью, смешавшейся в свою очередь с тревогой, она поняла, что праздник оказался снова не на ее улице. Достаточно было понять, на кого устремлен этот трепещущий взволнованный взгляд, чтобы стало совершенно ясно: только Этна, а третий, четвертый и так далее тут лишний.
– Как ты тут оказалась? – шагнул вперед Феликс, не сводя своего замечательного горящего взгляда с Этны. – Я же велел тебе сидеть дома!
– А ты мной не командуй! У меня есть те же права, что и у тебя!
– Нет у тебя других прав, кроме как слушаться меня! Наворотила дел из-за своего Геры! Хватит!
Это было просто замечательно. Так бы слушали и слушали! Типичный семейный скандальчик.
– Можно подумать, они вместе живут уже лет двадцать, – не удержалась от подколки Инна.
Впрочем, у нее хватило ума, чтобы услышала ее одна только Мариша. Ни Этна, ни Феликс, кажется, не понимали, что ведут себя, как давно сформировавшаяся супружеская пара. Даже секса у них, по словам Этны, не было.
Феликс тем временем выплеснул на любимую первый накал страстей. И теперь соизволил поинтересоваться уже более спокойным тоном, что же все-таки делает тут его названная сестрица в компании двух своих подружек.
– Мы пришли поговорить с Платоном, – сказала Этна и все еще с вызовом добавила: – Что, нельзя?
Феликс отвернулся, скрывая раздражение.
– Мне бы тоже хотелось с ним поговорить, – буркнул он. – Только он дверь не открывает! Придется вскрывать! Этна, ты у нас специалист по дверям. Действуй.
Девушка не заставила себя долго упрашивать. Мгновение, и в ее руках возникла небольшая связка странно загнутых крючков и прочих железок. А сама она нагнулась к двери.
– Ничего коварного в тебе нет, – ворковала она над замком, словно убаюкивая его. – Ты такой славный типовой замочек, иметь с тобой дело – одно удовольствие. Ты покладистый, со всеми ключиками дружишь.
Замок и в самом деле радостно щелкнул в ответ. И Этна прошептала:
– Готово.
Видя, что основная работа сделана, Феликс решил, что пришла и ему пора проявить свое мужское превосходство.
– Вы остаетесь тут. Первым иду я! – скомандовал он.
Никто и не стал с ним спорить. Была бы охота сотрясать воздух. Подруги даже позволили Феликсу сделать первому шаг, а потом шагнули за ним следом. Он неодобрительно покосился на них. И
