успехи в шифровании. Во всяком случае его шифр не смогли разгадать даже опытные следователи. Роланд увидел, как я изменился в лице и, должно быть, обо всем догадался. Мы распрощались так, словно ничего не случилось, но между нами повисло молчание. С тех пор он стал словно нарочно часто звать меня к себе, находя для этого различные предлоги. Делал вид, будто бы ничего не случилось. От Роланда я узнал, что он нанял сыщика, этого самого Аврида, чтобы выяснить подноготную членов своей семьи. И тут я испугался. Этот сыщик мог раскопать, что Алексей вовсе не сын Роланда. Для мальчика это была бы травма. К тому же я знал, как Алексей нуждается в деньгах Роланда. В общем, Роланду не следовало знать правду. Поэтому Арвиду надлежало исчезнуть. Не скажу, что это решение далось мне легко. Но я должен был это сделать. Должен.
И доктор погрузился в мрачное молчание.
– А что, у Алексея имелись финансовые проблемы? – спросила Инна, чтобы привлечь его внимание.
– Ну, я бы так это не назвал, – очнулся доктор. – Но у Алексея всегда трат больше, чем он в состоянии заработать. Он любит женщин. А это всегда и во все времена стоило денег. Мне с Алексеем всегда было легко найти общий язык. В отличие от Роланда я никогда не пытался его воспитывать. Поэтому он многое рассказывал мне. Я знаю, Алексей далеко не лучший бизнесмен. И... да мало ли какие грешки мог раскопать у Алексея детектив. Роланд всегда был очень строг к своему младшему сыну. И я решил помешать этому детективу докопаться до главного. Я точно знал, что Роланд не должен узнать от детектива правду об Алексее и обо мне. Он бы этого ему не простил.
– И что вы предприняли?
– Узнав от Эмилии, что сыщик должен явиться с окончательным докладом за несколько часов до Нового года, я засел в засаде у вас возле дома. Я поджидал машину Арвида или его самого. И мне повезло. Арвид не пошел сразу к входу в дом. Он свернул в сад. Я пошел за ним. И был свидетелем того, как к Арвиду подошла Ингрида, передала ему какой-то пакет, а взамен получила бумаги. И в это время начали стрелять хлопушки. Дальше мне нельзя было терять ни минуты. Я выстрелил в парня, потом подошел к нему и убедился, что он и в самом деле мертв. Все время шел снег, так мне удалось надежно спрятать его в саду под ветками. Снег должен был укрыть труп на долгое время.
– А где вы взяли пистолет, из которого застрелили Арвида? – спросила Инна.
– Стащил у Алексея после того, как оказал ему медицинскую помощь. Я же врач. Я сразу понял, что рана на руке Алексея свидетельствовала о том, что Алексей стрелял в себя сам. Выстрел был явно сделан с близкого расстояния, – признался доктор. – Но в комнате не было никого, кроме самого Алексея. Отсюда напрашивался вывод: он стрелял в себя сам.
– Но зачем Алексею понадобилось стрелять в себя?
– Я тоже об этом задумался в первую очередь. И понял, что загадку эту мне самостоятельно не разгадать. А спрашивать об этом Алексея мне показалось неудобным. Или не знаю, почему, но... В общем, я его не стал расспрашивать. Я лишь понял, что для безопасности мне нужно в первую очередь лишить Алексея возможности повторить свой выстрел.
– И как же вам удалось выкрасть пистолет? Вряд ли Алексей отдал вам его по доброй воле.
– Конечно, нет. Он и не заметил, как я забрал его пистолет. Осматривая Алексея, я случайно нащупал пистолет в кармане его брюк. Поэтому и приказал раздеть раненого и уложить в постель. А потом улучил минуту и вытащил пистолет из брюк. Я решил, что оружие пригодится мне, чтобы убить сыщика. И еще я знал, что Эрика с небес одобрила бы мое намерение. Ведь я хотел всего лишь защитить свое дитя.
– Выходит, Алексей не убивал Арвида, – тихо сказала Инна. – Вот это номер. Арвида убили вы. А в полиции об этом уже знают?
– Да, – кивнул доктор. – Сегодня я во всем признался и покаялся. И я предъявил им оружие, из которого застрелил Арвида. Инспектор оказался понимающим человеком и отпустил меня под честное слово домой, чтобы привести дела в порядок и написать необходимые письма и оставить рекомендации, как и кому следует распорядиться моим имуществом. Оно невелико, но все же...
Доктор снова помолчал, потом немного нервно растер грудь и продолжил:
– Вряд ли мне суждено вернуться в этот дом. Я уже стар. Новой тюрьмы мне не пережить. Я уже составил все бумаги, заверил их у нотариуса. Мне оставалось одно последнее дело, когда пожаловали вы. Но так даже лучше. Я рад тому, что вы пришли. Мне нужно сделать вам еще одно признание. Самое главное в моей жизни.
Девушки внимательно уставились на доктора.
– Это ведь я убил Роланда, – сказал доктор. – Это я смазал ядом его стакан, когда приходил делать перевязку Алексею. Это было почти в самый канун Нового Года. В доме все были заняты предновогодними хлопотами. Никто мне не помешал. Я спокойно подошел к бару и смазал стакан. Дело в том, что я знал о привычке Роланда пить свою мексиканскую водку в качестве аперитива. И знал, что никто больше в доме, не прикоснется к ней.
– А откуда у вас оказался яд? – спросила Наташа.
– Я же врач, – усмехнулся доктор. – Мне приходилось в моей жизни много работать с ядами. И яд имелся у меня дома в достаточном количестве, чтобы его хватило отравить десяток таких мерзавцев, как Роланд. Даже странно, что вы стразу же не подумали на меня. Я был уверен, что мне это преступление точно не сойдет с рук. Но я не испытываю сожаления, я даже рад, что уничтожил эту гадину. Он разрушил мою жизнь и жизнь моей Эрики. В своих письмах, которые пришли ко мне уже после ее смерти, она мне все объяснила. Она рассказала о том, что Алексей – мой сын. И кто на самом деле написал на меня поклеп. Но к тому времени я уже знал это и без нее. Она написала, что он все эти годы угрожал ей расправой, если она вздумает уйти ко мне или хотя бы подаст о себе весточку. Хотя бы напишет одну строчку, что она по- прежнему любит меня. Ах, как это жестоко было с его стороны. Все те страдания, которые причинил ему мой яд, не стоят тех мук, что довелось испытать мне.
– Получив эти письма, вы и решили убить Роланда? – спросила Инна.
– Да, меня будто огнем обожгло. Словно Эрика с того света взывала ко мне с просьбой о мщении за нашу поруганную любовь и разрушенную жизнь, – торжественно произнес доктор. – Роланд не имел права жить. Я жалею лишь об одном, что убил его так поздно. Он отравлял вокруг себя все, к чему прикасался. Даже воздух вокруг него был отравлен миазмами его злобы. Прости меня, Наташа, за эту правду.
– Ничего, – кивнула головой та. – У меня в жизни бывали стрессы и похлеще.
– Скажите, а лично из уст Эрики вы слышали признание в том, что Алексей ваш сын? – спросила у старика Инна. – Или, может быть, она вам лично говорила, что ее муж предал вас?
– Нет, никогда! Напротив, при жизни она либо отрицала, что Алексей – мой сын, либо просто молчала, – сказал доктор. – Лишь однажды, очень давно, она намекнула мне на это. Но после моего возвращения из лагеря она всегда все отрицала. А письма, которые она написала мне еще до тюрьмы, я получил с опозданием в целую жизнь.
– А как они вообще к вам попали? – снова спросила Инна. – Вы их до тюрьмы не видели?
– Разумеется! – с досадой поморщился доктор. – Если бы я тогда твердо знал, что у меня есть сын, это бы здорово меня поддержало. Но нет. Я узнал об этом только из писем Эрики, которые смог получить буквально около месяца назад. Примерно в то же время, когда узнал правду о Роланде. Да, я получил их через неделю после того, как я и сам догадался, что Роланд был тем негодяем, кто засадил меня в тюрьму. Письма Эрики мне переслал кто-то по почте бандеролью. На бандероли не было обратного адреса. То есть какой-то адрес был, но такого дома в действительности не существовало. Думаю, что их могла переслать Эмилия. Или какое-либо другое доверенное лицо Эрики. Какая-нибудь ее близкая подруга. А Эрика умерла больше полугода назад. Но тому могло быть весьма тривиальное объяснение. Подруга могла попросту на какое-то время позабыть о своем обещании. Или сама была больна. Но как бы то ни было, а письма от своей Эрики я все же получил. И теперь твердо знаю, что Алексей – мой сын.
– И еще письма были в тайнике в спальне Эрики, – сказала Инна. – Странно – если уж пересылать вам письма, то почему не все?
– Должно быть, тот человек не знал про тайник, – сказал доктор. – А Эрика перед смертью забыла рассказать о тайнике своей подруге. Вот письма и остались там лежать.
– Или по какой-то иной причине, – предположила Инна.
– Не вижу никакой другой причины, – сварливо ответил доктор.
Он вдруг вообще занервничал, даже испарина на лбу выступила. Выглядел весьма растерянным и все
