слегка повеселел. У него появилась ниточка. А по натуре он был оптимистом. Тонкого лучика надежды было для него достаточно, чтобы вновь прийти в хорошее настроение.
– Значит, вы нас отпускаете? – спросила у капитана Мариша, заметив, что тот повеселел.
– Да. Сейчас можете идти.
– Сейчас? А вообще?
– Мы можем уехать домой?
Капитан снова засомневался и нахмурился.
– Домой? – пробормотал он. – А зачем вам домой? Оставайтесь пока тут. У нас природа, птички, рыбалка. Вы любите рыбалку? Могу дать вам свою надувную лодку и удочки. Даже спиннинг дам. Не хотите? Странно. Тогда приглашаю вас на охоту! На зайцев! Я тут такие места знаю! Обалдеете! Не любите кровопролитие? Тогда грибы! Белые! Шляпки с чайное блюдце!
Одним словом, капитан был готов на любые жертвы, лишь бы удержать свидетелей в непосредственной близости от себя. Человек он был душевный. И подругам прямо стало жаль его разочаровывать. Но что делать? Остаться? Они не могли. Ведь их ждал Маришин больной дядя!
Впрочем, следующий автобус мог прийти только завтра. И сегодняшний вечер подруги все равно решили посвятить расследованию.
– Мы сейчас идем к сектантам, – сказала Мариша, обращаясь к капитану. – Хотите с нами?
Капитан отказался. Его больше интересовала владелица кафе.
– А про этих ребят я все знаю, – заявил он. – Никакие они не сектанты и не идолопоклонники. Это вы зря.
– А кто же они такие?
– Просто супружеская парочка буддистов. Они совершенно безвредные. Сняли у Никитиных на лето домик. Да пока что не уехали.
И все равно подруги решили навестить странных молодых людей, которые прожили возле монастыря все лето. Что они тут делали? Мантры читали? И почему тут?
Домик, где жили поклонники Будды, подруги нашли быстро. Он был пышно разукрашен разноцветными ленточками и выкрашен в желтую и коричневую краску. По желтому фону шли коричневые восточные узоры. Очень красивые. Но в российской глубинке выглядели они странновато. Да и разноцветные ленточки на крыше дома, развевающиеся по ветру, солидности не прибавляли, а даже совсем напротив, придавали домику сходство с кибиткой бродячих актеров.
– Странный домик, – заметила Катька, внимательно оглядев его. – Эй, можно войти?
Катькин вопрос был адресован молодому мужчине, который прямо в джинсах сидел на крыльце в позе лотоса. Глаза у него при этом были закрыты. А губы ритмично шевелились. На окружающий пейзаж он не обращал никакого внимания. И вообще казался погруженным глубоко в самого себя.
– Мужчина! – надрывалась Катька. – Мужчина, обратите внимание!
Ноль эмоций.
– Мужчина, вы нас слышите?
– Не слышит он вас.
– Вы что, глухой?! – продолжала самозабвенно орать Катька. – Войти можно?
– Войдите.
Голос раздался совсем с другой стороны. Он был мелодичный и звучный. Подруги обернулись и увидели молодую женщину, одетую в простое сари цвета корицы. Она стояла среди кустов созревшего крыжовника и держала в руках миску со спелыми ягодами.
– Мой муж медитирует, – пояснила она, показывая на мужчину, замершего на крыльце дома. – Но если у вас к нему дело, то пройдите в дом и подождите, пока он не закончит.
– А долго ждать?
– Когда как, – туманно отозвалась женщина.
И первой двинулась в сторону дома. Подруги переглянулись и пошли за ней. Женщина совершенно спокойно поднялась на крыльцо, миновав сидящего в трансе мужа. Тот даже не пошевелился. По его лицу не пробежало ни тени неудовольствия. Похоже, он в самом деле ушел в глубокую нирвану.
– И как нам теперь быть? – спросила Мариша, оказавшись в доме. – Нам необходимо поговорить с вашим мужем. К ночи он хоть очнется?
– Вероятно.
Мариша вздохнула. Беда какая-то! Никакой конкретики. И чтобы не терять даром времени, она с любопытством огляделась по сторонам. Вероятно, изначально это была обычная деревенская изба. Но теперь все ее стены были густо заклеены картинками с изображением Будды и каких-то незнакомых подругам мужчин и женщин в сари и с просветленными нимбами вокруг головы. Кроме того, тут были тексты на незнакомом подругам языке, вероятно, хинди и китайском. А также картинки с целыми толпами блаженно улыбающихся мужчин.
– И кто они?
– Это икона ста Будд.
– Разве Будда был не один? – удивилась Мариша.
– Нет. Буддой называют человека, достигшего определенной степени просветления. Тогда он становится Буддой.
Говоря это, женщина деловито перебирала крыжовник, отрезая маникюрными ножничками у мохнатых налитых ягод хвостики и ножки. Чистые перебранные ягоды она кидала в фаянсовую миску с крупными желтыми цветами, и они гремели, катаясь в ней.
– Скажите, вы слышали, что в монастырской гостинице произошло убийство?
Рука женщины на миг замерла над миской с ягодами. Но она быстро справилась со своим волнением и принялась чистить крыжовник дальше.
– Так слышали или нет?
– Слышала.
– А вы знаете, кого убили?
– Наша хозяйка вроде бы говорила, что какого-то художника, – не слишком охотно, но все же ответила женщина.
– Верно! И говорят, будто бы его частенько видели в вашем обществе.
– Кто говорит?
– Многие. И они утверждают, что вы с погибшим состояли в определенной близости.
Женщина замерла вновь. На этот раз ей удалось обуздать свое волнение не так скоро. И подруги заметили, как задрожали у нее руки.
– Чушь! – произнесла она наконец. – Между нами ничего не было! Это все придумывают люди от безделья!
– Но вы были знакомы с Владимиром Сухоручко?
Помедлив, женщина все же кивнула.
– Только это было совсем не то, что вам сказали! – торопливо произнесла она.
– Откуда вы знаете, что нам сказали?
– Тут и знать нечего! Кругом одна косность и тупость! Представляю, что вам наплели! Небось сказали, что мы с Вовой были любовниками, да?
– Просто сказали, что вас частенько видели вместе. А когда молодой мужчина и молодая привлекательная женщина вместе гуляют по окрестностям, то можно предположить, что у них роман.
Женщина бросила чистить свой крыжовник. И уставившись на подруг, в сердцах воскликнула:
– Не было никакого романа! Можете вы уразуметь, не было!
– А что было?
– Мы просто разговаривали! Тут так скучно!
– Зачем же вы тут живете целое лето, если вам скучно? – удивилась Мариша.
Женщина тяжело вздохнула. И кинула тревожный взгляд на дверь. Убедившись, что никто им не помешает, она присела за стол. И принялась изливать подругам свою душу. Они бы с радостью обошлись без этого, но иначе Гея – так звали женщину – никогда бы не добралась до сути.
В детстве Гею звали совсем иначе – Иркой. Родители называли Ириной, подружки и бабушка Ирочкой, а
