деньги на ремонт. Да, видно, зря понадеялась.
– А вы знаете, где располагается этот музей? – спросила Мариша. – И как он вообще называется?
– Историко-краеведческий музей, – сказала Надежда Александровна. – Гатчинский филиал. А вот точного адреса не знаю.
На второе подали пшенную кашу с грибной подливкой.
– Мяса не будет, – засмеялась Надежда Александровна, видя, что мы не торопимся приниматься за еду. – И не ждите. Поросят на зиму бережем. Сейчас они еще такие маленькие.
На третье подали компот из черники и пирог со свежими ягодами. Ребята, убрав за собой посуду и отнеся ее к мойке, потянулись к выходу. Мы последовали за ними. Директриса с Женей проводили нас до ворот.
– В общем, если вам что-то удастся решить со скульптурой, то не забудьте о нас, – на прощание сказала Надежда Александровна.
– Не забудем, – заверил ее Миша, забираясь в машину. – Саша! – напомнил он брату.
А тот что-то втолковывал директрисе. Наконец она кивнула и взяла у него несколько бумажек.
– Что ты ей дал? – спросила Юля, когда мы немного отъехали.
– Убедил, что она должна взять с нас деньги за обед, – сказал тот. – Не может же она позволить себе роскошь кормить всех нахлебников.
– Молодец! – одобрила Мариша, и мы отъехали.
– Впервые с тех пор, как я купила себе эту машину, мне было стыдно в нее садиться, – сказала Юля. – Раньше я только радовалась, что она у меня есть, что теперь могу задирать нос перед другими. А ведь я могла бы вполне и на старой машине поездить. Она еще вполне ничего. А деньги отдала бы этим ребятам. Или какому-нибудь другому детскому дому.
– Стыдно сказать, мяса неделями не видят! – поддержала ее я. – А ведь они растут. И зимой будут мерзнуть в холоде. И это, когда в стране появилось столько богатых или просто обеспеченных людей! Стыдно! Честное слово, мне за саму себя стыдно!
Дальше мы ехали молча. Возразить было нечего. Действительно, в том, что детский дом бился из последних сил в тисках нужды, была доля и нашей вины, и вообще всех более или менее обеспеченных людей. Ну, не платят у нас в стране налоги, понятно. Никто не верит, что они и в самом деле дойдут до нуждающихся, а не осядут в карманах различных чиновников.
Но ведь можно и напрямую помочь детскому дому. Какая-нибудь строительная компания могла бы починить им вовремя крышу и заменить трубы. А теплую одежду и игрушки могли подбросить и все мы. Ведь у каждого из нас в свое время бывали деньги. Но нам и в голову не приходило, что их можно потратить не только на себя, но и на других. А если и приходило, то мы благополучно выбрасывали эту мысль из головы.
– Теперь в музей? – прервала затянувшееся молчание Мариша.
– Ага, – кивнула Юля. – Но сначала домой. Не хочу выглядеть идиоткой, мотаясь по Гатчине и спрашивая у прохожих, где у них тут разместился филиал краеведческого музея области. И за Инну у меня сердце неспокойно. Чувствую, что с ней что-то случилось.
– Тогда домой! – немедленно решил за всех Миша.
И мы поехали домой. В Питер.
У Димы с Васей рабочий день начался рано. С восьми утра они обходили одну за другой квартиры в доме Лидии Горлиной, расспрашивая о знакомых женщины, главным образом о знакомых мужского пола и средних лет. Увы, ничего определенного им пока узнать не удалось.
Лидия Горлина вела тихую, уединенную жизнь, часто уезжала на несколько дней в командировки. Тогда она отдавала ключи ближайшей соседке тете Клаве. Собственно говоря, эта тетя Клава в качестве свидетеля была настоящим сокровищем, так как отличалась от природы любознательностью. И к тому же имела много свободного времени для удовлетворения своего любопытства.
– Из мужчин к ним, пока отец Лиды жив был, его друзья ходили, – рассказывала тетя Клава. – А с тех пор как пять лет назад он умер, так никого вроде бы и не бывало. Правда, приходили пару раз какие-то солидные седые мужчины. Должно быть, коллеги по работе. Но так, чтобы постоянно, к Лиде ни один мужчина не захаживал. Да и то сказать, внешность у нее такая непривлекательная. И нрав тихий. Сухарь сухарем. Ничего, кроме своей науки, и не видит, и не слышит. Сколько раз уж я ей говорила: Лида, сходи на танцы. Годы, что вода, утекут и не заметишь. Найди себе какого ни на есть кавалера, да и живи с ним. А она лишь улыбалась так, как она умеет – немного свысока.
– А где ваша соседка работает? Вы знаете? – спросил у старухи Вася.
– В институте преподает. В этом, да как же его?.. Ведь переименовали теперь все. В Техническом университете. Политехнический институт бывший, знаете?
Еще бы не знать. У Васи в груди прямо все замерло от внезапно нахлынувшего предчувствия. Вот-вот ухватит он за хвост ускользающую мысль и раскрутит это преступление в два счета. В задумчивости вышел он от тети Клавы и внизу столкнулся с Димой.
– Ну, знаешь, я тут всех опросил. Прямо идеальная соседка эта Лида. Никогда никаких вечеринок, ночных гостей. Ни шума от нее, ни беспокойства, – тут же начал отчитываться Дима. – А у тебя что?
– У меня тоже ничего, если не считать того, что она работает в бывшем Политехническом институте на Гражданке. А значит, вполне могла забежать в «Менахем». Или кто-то из ее коллег. Из-за разрыва в линии люди стараются сесть в метро не на «Политехнической», а на «Площади Мужества». То есть по пути с работы проходят мимо этого магазина.
– Стоит поехать к ним на кафедру, – решил Дима. – Только делать все осторожно, чтобы не спугнуть преступника. Думаю, поступим так: заедем в отдел кадров и затребуем дела сотрудников, работающих с Горлиной. Они все с фотографиями. Отвезем снимки нашему «собачнику», авось и признает ночного визитера в квартиру.
– Поезжай ты один, а я тут еще немного покручусь, – сказал Вася. – Эта тетя Клава просто золотое дно. Может, еще припомнит внешность тех двух мужчин, которые все-таки навещали скромную Лидию.
– Покажи ей фоторобот, который мы составили на нашего преступника, – напомнил ему Дима.
– Обязательно, – кивнул Вася, и менты разбежались по своим делам.
Инна сидела на коленях у Славы. Парень уже второй день продолжал трудолюбиво и довольно талантливо играть перед Анжеликой Ивановной роль Бритого. Инне казалось, что она спит. Во всяком случае, только во сне ее свекровь могла бы так ласково с ней говорить. Сверля при этом девушку злобным взглядом, когда думала, что Инна этого не видит. Но стоило им встретиться глазами, и Инна видела на лице Анжелики Ивановны лишь безграничный восторг и обожание.
Со всеми прежними мамами своих мальчиков Инне катастрофически не везло. По какой-то совершенно непонятной причине они немедленно начинали люто ненавидеть будущую невестку. И открывали против нее военные действия, стоило Инне переступить порог дома потенциального жениха.
Как подозревала Инна, они вели против нее войну и в ее отсутствие, что вообще-то говорило не в их пользу, свидетельствуя не столько о смелости, сколько о подлости. Но глупые сыновья этого не понимали и понемногу проникались маминым убеждением, что Инна только и мечтает их «использовать» в каких-то своих целях, а потом надругаться и бросить.
Анжелика Ивановна не шла ни в какое сравнение с прежними свекровями. Едва она разобралась, что Инна и есть та самая невеста ее сына, как она моментально разделила восторг Славы и не переставала нахваливать его за удачный выбор.
– Всегда мечтала о такой дочери, как ты, – твердила Анжелика Ивановна. – Теперь я могу оставить сына в этом городе со спокойной душой. Уверена, что ты о нем позаботишься даже лучше меня. Честно говоря, я была ему плохой матерью. Вечно занята на работе, не могла уделять сыну достаточно внимания.
– Ну что ты, мама, – смущенно басил Слава. – Я не в обиде. Ты была отличной матерью и отлично меня воспитала. Я же понимаю, что ты должна была много работать.
– Да, – загрустила Анжелика Ивановна. – Но ты вырос удивительно хорошим мальчиком. Когда я услышала, что ты собираешься жениться, а я даже не видела невесту, то заметалась, словно курица с отрубленной головой. Огурец, скажи!
– Да, Анжела просто места себе не находила, – подтвердил юный муж. – Тогда я ей и говорю, чем так
