— И совсем разбить сердце своей матери? О, Билли, ты не можешь так поступить.
— Я найду другую работу, — упрямилась девушка.
— Здесь, в Фелбрафе? Работу дизайнера? Опомнись! Тебе придется уехать и бросить все, что ты любила.
— Все, что я любила, разрушили Гиддингсы шесть лет назад.
— Это не совсем так, — мягко напомнила Анна.
Билли с трудом проглотила ком в горле.
— Может, и не совсем, — согласилась она с сомнением в голосе. Но ее мать так и не оправилась от шока, вызванного смертью отца. Она ушла из реального мира в какой-то другой, призрачный мир. Визиты в больницу разрывали Билли сердце. В большинстве случаев Марианна Тейлор едва узнавала свою дочь и подругу детства.
Расстроенный взгляд Анны остановился на пылающем лице девушки.
— Ты не можешь уехать, Билли, — осторожно продолжала она. — Марианна нуждается в тебе. Ты — это все, что у нее осталось.
Это не было, строго говоря, полной правдой, но Билли не стала возражать. У мамы есть еще сестра. Воспоминания о тетке были какими-то смутными, и неудивительно, так как Джейн давным-давно обосновалась в Штатах и вряд ли думала об оставленной здесь родне. Открытки ко дню рождения и Рождеству лишь несколько раз проделали свой путь через Атлантику в течение последних восемнадцати лет. Прояви она интерес к судьбе сестры — а Джейн Хаусман-Стил имела средства, — это значительно бы облегчило жизнь Марианны.
— Пожалуйста, Билли, — мягко уговаривала Анна, — не поворачивайся спиной к Фелбрафу. Марианна хоть и устроена, но ей необходимо знать, что ты близко.
— Она моя мама, — сурово парировала Билли. — Она поймет.
— Она и моя подруга, — напомнила Анна. — И ты прекрасно знаешь, что сейчас она этого не поймет.
— Но сейчас она ничего не понимает! — вспылила Билли. — Она полуживая — и все из-за Гиддингсов.
— Но благодаря тебе она никогда не теряла воли к жизни.
— Может быть, — нехотя согласилась Билли.
Пряча свои горькие мысли, внешне спокойная, она вернулась к работе. Это была простая, рутинная работа — подборка образцов материала для эскизов; ею она занималась до своего короткого отпуска. Десять дней. Как много может случиться в течение десяти дней! Тогда у нее была любимая работа, было чувство относительной безопасности. А теперь? Билли вздохнула, загоняя неотвязный страх глубоко внутрь, и, нахмурившись, начала просматривать альбом с образцами.
Последним был эскиз скромного дома с небольшими внутренними помещениями. По замыслу Билли, гладкие пастельные стены и мелкий рисунок на материале помогали создать иллюзию пространства. «Каждая работа — это работа из-за куска хлеба с маслом», — говаривал ее отец.
Вспомнив отца, она прослезилась. У него были такие грандиозные планы по расширению бизнеса. Отели, великолепные дома, современные супермаркеты, сияющие огромными витринами… Но отели были маленькие, а величественных домов не было совсем. Однако отец был счастлив, достаточно счастлив, так как знал, что Билли получит образование и присоединится к его делу. А потом его дело перестало существовать; из-за Гиддингсов ушел из жизни и он сам. А теперь — подумать только! — компания, по чьей вине все это случилось, собирается точно так же разрушить жизнь Билли.
— Таким образом, вы понимаете, — вежливо объяснял Питер Грейс коллективу, собравшемуся в его кабинете, — у нас нет выбора. Нам остается принять предложение или обанкротиться. Потерять все тридцать рабочих мест или рискнуть спасти половину из них, а может, даже больше, если повезет. Завтра утром приедет их представитель и будет разговаривать с каждым из вас. А пока, если у кого есть вопросы, я к вашим услугам до конца дня.
Утром, с горечью подумала Билли, моя тщательно выстроенная жизнь изменится до неузнаваемости.
Все заговорили разом. Голоса были непривычно подавленные, приглушенные.
— Билли?..
Девушка вспыхнула, увидев сочувствие в глазах Анны. Она поняла, о чем та хотела спросить ее. Подаст она заявление об уходе или нет. Но ей требовалось время, чтобы принять решение, а времени Гиддингсы ей не дали бы. Но даже если бы она проглотила свою гордость и попросила, чтобы ее оставили, все равно окончательное решение от нее бы не зависело. Если она не подаст заявление, то завтра, в девять тридцать утра, она будет включена в список претендентов. А затем все решит собеседование.
— Хорошо, Анна, — смягчилась она. — Я подумаю. Обещаю тебе, что не сделаю никакой глупости.
Лицо Анны просветлело. Это хоть в какой-то степени компенсировало униженную гордость.
Будильник еще не звонил, но Билли уже проснулась с желанием немедленно встать. Сегодня никак нельзя опаздывать. Смешно. Она полночи раздумывала, какое принять решение, а сейчас вмешалась судьба и приняла решение за нее. Именно так можно было расценить это раннее пробуждение. К тому же она обещала Анне… Отбросив пуховое одеяло, Билли решительно направилась в ванную комнату.
Она все предусмотрела заранее. Ее единственный приличный костюм висел на плечиках на двери шкафа, раскрытая, редко используемая косметичка лежала на полочке в ванной. Она выгребла из нее содержимое, тщетно пытаясь найти помаду. А, ладно, обойдусь. Свежее, энергичное лицо — она и так хороша. Она тщательно расчесала волосы, критически глядя на себя в зеркало. Что ее ждет — победа или поражение? В любом случае, Билли Тейлор приготовилась к бою.
Прошло пять минут, машина никак не заводилась. Еще пять минут. Наконец мотор вернулся к жизни. При включении передачи машина задрожала. Билли замерла, так как, если бы мотор снова заглох, она уже ничего не смогла бы сделать. Машина уже давно требовала ремонта, но она все откладывала его из-за ограниченности в средствах. Билли взглянула на часы. Восемь двадцать пять. Что делать? Пронестись по переулку и быть на работе без пятнадцати девять? Или поехать в объезд, рискуя страшно опоздать?
— Извините, мистер Кент, — прошептала она, выворачивая руль вправо и выезжая в переулок, — но у меня сейчас просто нет выхода. К тому же в это время суток переулок должен быть свободен.
Однако он не был свободен. Сделав, не снижая скорости, последний поворот, Билли увидела перед собой машину и резко затормозила. Но тормозной путь не соответствовал ее скорости. Готовясь к наихудшему, она обреченно вцепилась в руль. Ее старенький «эскорт», выбрасывая из-под колес щебенку, со скрежетом врезался в зад сверкающего белого «мерседеса». Жуткий лязг металла, характерный звук вдребезги разбитого стекла… Билли закрыла глаза, с ужасом думая, что протаранила белого красавца насквозь в месте номерного знака. Но нет, «мерседес» лишь продвинулся вперед. Травяной бордюр существенно смягчил удар. Какое счастье! Хлопнула дверца «мерседеса». Когда грозное лицо Трэвиса Кента нависло над ней, Билли взмолилась о том, чтобы земля разверзлась и поглотила ее.
Девушку бросило в жар. Она поняла, что опаздывает. И тут же разозлилась. В конце концов, у нее стресс. Ей предстоит собеседование с незнакомым человеком по поводу работы, относительно которой она не уверена, что хочет ее иметь. А этот напыщенный индюк расстроен из-за нескольких царапин и двух разбитых задних фонарей, которых он, вероятно, может позволить себе купить в десять раз больше, не задумываясь о цене. А что касается «эскорта»… Ей бы очень повезло, если бы он завелся и сам дотащился до города для очередного ремонта, который она может позволить себе с огромным трудом.
— Вы правы, конечно. — Билли бросилась в атаку первая, пока ее сосед не успел еще произнести ни одного оскорбительного слова. — Это организованная компания. Мой кот намеренно уничтожил ваши насаждения, а я намеренно крушу ваше имущество. Да, я сожалею. — Она задыхалась от подступающих слез, но прокляла бы себя, если бы расплакалась перед этим ужасным человеком. — Да, я ехала слишком быстро, но я опаздываю и теперь, видимо, совсем опоздала… настолько опоздала, что, вероятно, потеряла работу, — обвинила она его. — Поймите, из-за того, что ваша бесценная машина получила несколько вмятин, я не буду убиваться. И не говорите, — повысила она голос, так как он открыл рот, — не говорите ни
