минут назад.
Лес обступает машину плотной стеной, сотни оттенков зеленого и желтого умоляют о дожде.
— Даже не знаю, — отвечает Малин. — Не перестаю удивляться тому, что скрывается в лесах вокруг этого города.
Она вспоминает зимнюю вылазку в связи с делом Бенгта Андерссона и братьев Мюрвалль и даже сейчас ощущает тот парализующий холод, высасывающий воздух из легких, когда она заставляла себя идти вперед среди деревьев, на голоса смерти и зла в глубине леса.
— Да уж, не перестаешь удивляться.
— У нас есть основания для обыска?
— Наверняка. Не так много и нужно, учитывая, что произошло. Возможно, хватит и того факта, что она отказалась нас впустить.
— Мне очень любопытно, что же кроется в этом доме, — задумчиво произносит Малин.
Юные девушки.
Их тела, мертвые и живые, плывущие, как медузы, в вечно кипящей воде, словно зовущие: достаньте нас, помогите нам, унесите нас отсюда!
Туве далеко-далеко, на другом конце земного шара, в раю, но и там есть свои змеи — исламисты и их насилие.
Отогнать ее образ.
Янне.
Он бежит по берегу, сердце неистово бьется в груди. Он всегда в пути, всегда спешит куда-то прочь.
— Я хочу знать, что скрывается в этом доме, — говорит Малин.
— Я тоже, — откликается Зак.
И в эту минуту у Малин звонит мобильный телефон. На дисплее — номер Карин Юханнисон.
В кабинете Карин увлажнитель воздуха на полу гудит наперегонки с портативным кондиционером. Влажность сошлась в неравной схватке с холодом, однако совместные усилия двух приспособлений делают кабинет Карин самым приятным местом из всех, где Малин довелось находиться в последние недели, — несмотря на отсутствие окна и горы книг, отчетов, папок и журналов на письменном столе, на полках и на полу.
Малин и Зак примостились на жестких деревянных стульях для посетителей, сама же хозяйка кабинета сидит, откинувшись на спинку дизайнерского черного футуристического кресла, наверняка купленного ею за собственные деньги, как и увлажнитель и кондиционер.
— Красивое кресло, — говорит Малин.
— Спасибо, — отвечает Карин. — Это работа Оскара Нимайера, заказала по Интернету из Южной Америки, на каком-то бразильском сайте.
— Эти аппараты ты тоже там купила? — спрашивает Зак. — Они так гудят — явно произведены в странах третьего мира.
Карин игнорирует колкость Зака и переходит к служебным делам, ради которых они приехали.
— Тереса Эккевед подверглась пенетрации, то есть сексуальному насилию. Я не обнаружила спермы, зато нашла такие же остатки краски, как в теле Юсефин Давидссон. С большой вероятностью могу сказать, что мы имеем дело с одним и тем же преступником.
— Помогать бедным — дело хорошее, не так ли? — не смог удержаться Зак.
По его глазам Малин видит, что он сожалеет о сказанном и чувствует себя дураком, но Карин даже ухом не ведет, будто не слышала.
— Вторая жертва тоже тщательно отмыта, — продолжает Карин, — но если ее скоблили щеткой, то это сделано с большой осторожностью. На коже я обнаружила следы хлорки. Как и у Юсефин Давидссон. Раны промыты спиртом или той же хлоркой, кроме того, преступник обработал их края тонким острым предметом, возможно скальпелем, но точно сказать не берусь.
— Как у Юсефин Давидссон? — спрашивает Зак.
— Нет, там они просто промыты. А у этих подровняли края.
— Подровняли?
— Да. Раны на голове и теле не смертельные. Девушку задушили. Земля под ногтями идентична земле возле пляжа — это говорит о том, что ее убили прямо там.
— То есть тело не перевозили?
— По всей видимости, нет.
— Значит, она сама пошла туда с этим человеком? — уточняет Малин.
— Этого я не могу знать.
— Ее мать упомянула, что она иногда ездила туда на велосипеде, — задумчиво произносит Зак. — Возможно, Тереса просто поехала искупаться вечерком?
— Как долго она пролежала в земле? — спрашивает Малин.
— Думаю, около недели. Может быть, на пару дней больше, точнее нельзя определить.
«Тереса, что ты там делала? — думает Малин. — Поздним вечером, одна?»
Зло сорвалось с привязи.
Боже, храни нас!
Боже, храни всех девушек, которые остались этим летом в Линчёпинге!
— Тебе удалось выяснить, откуда эти частицы краски?
Зак выражается четко и ясно — отложил в сторону шпильки против Карин, спрятал раздражение где-то в глубине души.
— Понятия не имею. Но это один и тот же предмет, вне всяких сомнений. Определить производителя краски не удалось. Видимо, он не очень известен на шведском рынке. Но преступник в обоих случаях один, будьте уверены.
— Технический отдел проверяет разные виды вибраторов.
— Хорошо, — кивает Карин. — Но их море. Так мне кажется.
— Что-нибудь еще?
— Никаких остатков спермы, ни волос, ни кожи, ни ткани! — Карин не скрывает разочарования.
Ее злит, что она не может им больше ничего дать — ничего конкретного, что могло бы навести на след, за что можно зацепиться мыслью в погоне за тем загадочным злом, которое бродит по городу.
— Дьявол! — сердится Малин.
— Вы возьмете его, — говорит Карин.
— Если это вообще «он», — отвечает Малин.
На парковке перед управлением полиции и зданием криминалистической лаборатории, где находится кабинет Карин, отчетливо заметен дым от пожаров. Теперь горят леса к северу от Юнгсбру, огонь распространяется — экстренные выпуски «Эстнютт» и четвертого канала рассказывают о продвижении огня.
Может быть, это поджоги?
Но кто мог это сделать?
Почему леса загораются во многих местах одновременно?
Зак садится на водительское место.
Остановившись у двери машины, Малин слышит, как он проклинает жару, сама на минутку закрывает глаза, стараясь мысленно проследить запах дыма, стелющийся над городом. Видит внутренним взором, как зной припечатывает к асфальту немногочисленных людей, они крошечные, как черные точки. Мысленно она проплывает дальше над равнинами, выжженными полями и голубеющим Роксеном, видит огонь, пожирающий лес, прорывающийся сквозь чащу, перекидывающийся с одной кроны на другую в неудержимом танце, который уничтожает все на своем пути — но и создает возможности для новой жизни.
Янне, который хотел бы быть дома, рядом с другими пожарными, который только и мечтает о том, чтобы натянуть свою защитную форму и кинуться в кипящую задымленную тьму, чтобы спасти то, что еще
