В палате все спали.
Выглянул в окно. Никого нет. Висел месяц, согнутый тугим луком. Не хватало лишь тетивы.
Завернувшись ь одеяло, он старался думать о чем-нибудь приятном, чтобы скорее уснуть. Но было тревожно и все ощутимее. Сунул руку под подушку и вспомнил — томагавк у Великого советника.
Улугбек вылез в окно и с замиранием сердца обошел вокруг палаты. Никого нет... Тихая ночь.
Голос... Он слышал его словно внутри себя: «Скорей! На помощь!»
Колдовство какое-то!
Он лег на землю, стал слушать ночь. Пробежала ящерица. Донесся стук вагонных колес. Удивительно, поблизости нет железных дорог.
И со стороны урюкового сада — звяканье... С бесшумностью совы он пробрался к саду и увидел, что у тотемного столба возятся две фигуры. Расшатывают столб, пытаясь его выдернуть.
Что руководит человеком в такой момент? Разум или чувство? Красный Лис проявил подобающую апачу выдержку. Он дождался, когда фигуры вытащили столб, и, кряхтя, пошли по дорожке. Последовал за ними.
Так и есть. Когда фигуры пересекли освещенное пространство под фонарем, он узнал их. Передний — Ашот Свисток, за ним, на полусогнутых,— тяжело бедняге — радиотимоша.
- Уроню щас...
- Не надо,— прохрипел физрук.— Терпи, дорогой. Десять шагов осталось...
Они свалили столб у своего домика, столб ухнул, притаившемуся неподалеку Красному Лису показалось даже, что он зазвенел. Физрук пнул столб — священный тотемный столб апачей!..
—Паразит, полтонны вес, честное слово...
Черный Фармацевт уже отдышался, хихикнул, потирая ладони.
- Пусть они завтра клянутся пустому месту!
- Ерунду не говори!— оборвал физрук.— Завтра только держись. Как собаки, искать будут.
Похитители тотема сунули столб в щель под домиком, похожую на нору. Потом хлопнули две двери и все стихло.
Красный Лис разбудил Олега. Тот со сна не очень соображал и сказал:
- Надо поднять все племя!
- Ты думаешь, мы можем делать все, что хотим?! Сиди здесь у палаты, жди меня.
Он только два раза стукнул в окно мастерской, где спал Ашот Шаман. Окно распахнулось и Ашот Шаман перевесился через подоконник.
—Кто?
Выслушав Красного Лиса, он задумался.
- Что будем делать?
- Псы! Разве они поймут, что ты, вождь, благородный человек. Воры! Одно на уме: или чью-то честь украсть, или хоть столб...
Он согласился с Красным Лисом, что шум поднимать нельзя, лагерь спит.
Справились втроем. Вытащили столб (физрук, конечно, слышал, но не выходил), отнесли и поставили на место. Ашот Шаман показал рукой на палатку Великого советника, из которой донесся могучий храп.
—Спит... Первую ночь спит здесь. Тотемный столб из-под носа утащили... Думай, вождь!
На сборе племени Красному Лису вернули томагавк и налобную повязку с перьями.
Самый младший индейский род должен был показать на племенном сборе свое боевое мастерство.
Маленькие воины умели ходить бесшумно. Бежать след в след. Красный Лис держал в губах свисток. По его сигналу одиннадцать воинов мгновенно окружили вождя и, выставив копья на четыре стороны, оберегая в центре вождя, ощетинившийся клубок индейцев двигался по поляне. Так же по свистку они рассыпались, упали в траву и исчезли, словно вросли в землю.
Ашот Шаман со старшими апачами готовили площадку для прыжков.
В длину апачи прыгали никудышно. А кто знал, что это нужно! И не готовились, не тренировались. В апач-ских степях не бывает канав. Индейцы должны уметь прыгать с коня и обратно на коня.
- Кто в высоту метр осилит?— насмешливо спросил Ашот Шаман. — Или полметра поставить?
- Я!—сказал Олег, возвышавшийся над сородичами, как пожарная вышка над одноэтажными домиками.
- Я! Метр с половиной!—сказал Сломанный Томагавк.
—С перепугу, что ли?— дернул его Олег.
Сломанный Томагавк, с побелевшими скулами, повторил:
—Метр с половиной.
Он отстегнул с пояса томагавк с выжженной на ручке красной лисой, снял с шеи шнурок с висящей на нем узкой меховой полоской — лисьим хвостом. И отступил, прикидывая разбег.
—Копье брось!— крикнули ему.
Он не бросил, а перехватил его крепче и понесся. В двух метрах перед барьером вонзил копье, и на нем взметнул худое, гибкое тело. Копье еще спружинило, подкинув его, он легко перелетел планку, еще и успел копье оттолкнуть, чтобы оно не сшибло планку.
Поднявшись, недовольно сказал:
—И два с половиной можно было!
Иногда ни с того ни с сего на всех нападает хохот. Так случилось сейчас. Катались по земле вожди, валялись рядовые индейцы, Великий советник сел на чей-то колчан со стрелами — захрустело.
Сломанный Томагавк стоял, недоумевая — что здесь смешного?-
—Ай, молодчина!—Великий советник, отсмеявшись, вытащил из своего роскошного убора одно перо и вручил ему.— За смекалку!
* * *
Едва пришла темнота и девочки уныло — опять без мальчиков!— засобирались на массовку, в саду застучали барабаны.
Низкие звезды горели на небе.
Гречко потянулся, пытаясь взять за ручку ковш Большой Медведицы.
— Ты еще на цыпочки встань,— посоветовал Алька брату.
Зажегся костер и закоптил дно звездного ковша, оно уже не так сияло.
Барабаны таились в разных углах сада, но били в одном ритме. Барабанщиков обучил Ашот Шаман. «Два гурона на базаре пили виски и вино! Вот дураки! Вот дураки!»—один ритм. «Ты слышишь, как мчатся кони апачей? Кони, кони, кони! Бьют копытами!»—другой.
Резко забил тамтам. Барабаны замолчали, прислушиваясь к нему. Появились Великий советник и шаман племени. Великий советник прошел к своему возвышению, сел.
—Больше огня!
В костер навалили хворост, пламя поднялось выше, освещая лицо Манито.
—Тревожное время пришло, апачи! Нам грозят враги. Сейчас мы выкопаем томагавк войны.
Передавая друг другу лопату, они с Ашотом Шаманом выкопали деревянный ящичек. Великий советник раскрыл ящичек, вынул из него свой томагавк.
—Завтра битва с гуронами. Давайте еще раз поклянемся в верности делу племени!
Великий советник первым произнес клятву:
—Я воин могучего племени благородных индейцев.
Я смел в бою, верен в дружбе, честен в жизни. Пока в моей груди бьется сердце, а рука сжимает копье, я буду бороться со лживостью, коварством и предательством. Я друг всех слабых и враг всех подлых. Противник никогда не увидит моей спины. Если я отступлю
от закона братства, пусть братья покарают меня. Перед священным тотемом, перед братьями апачами — клянусь быть верным делу племени!
Он обошел вокруг костра, коснулся подбородка Манито и поцеловал свой томагавк.
