Феи-Яги им никакой угрозы нет. А вот баба она красивая — спасу нет. Словно услышав его мысли, красавица послала ему такой взгляд, что Клима проняло всерьёз. В низу живота стало горячо, а настроение стало что- то уж очень приподнятым.
Лесная Дева перевела глаза на его спутников и сказала серьёзно: 'Ешьте, пейте, будьте как дома, здесь вам бояться нечего. А до города я вас провожу'.
— А ты, — она вновь посмотрела на Толстого, — пошли со мной, мне с тобой поговорить надо.
И, поднявшись, вышла из комнаты. Слава поднялся следом.
— Ты с ней поосторожнее, — шепнул Весняк, — я про неё слышал, с нею шутки плохи.
— Так ведь я шутить и не собираюсь, — хмыкнул в ответ Клим и вышел из комнаты.
Стоящая на крыльце Дева повернулась на его шаги и, глядя в глаза, спросила: 'Боишься меня?'
— Нет, — хрипло ответил он, — ты мне нравишься. А ты сильно от наших женщин отличаешься?
— Я от них настолько не отличаюсь, что иной раз и сама себе не рада. Но не сейчас… — сильные руки обняли его за шею.
…Клим проснулся и, не открывая глаз, почувствовал, что губы расползаются в улыбке. Давно он уже не спал так безмятежно. Сон свой он совершенно не помнил, только где-то внутри осталось давно забытое ощущение незатейливого щенячьего восторга. Словно донёсся из далёкого детства знакомый мотив простенькой мелодии, сыгранной им на старой обшарпанной гитаре.
На душе было радостно, как бывало только в детстве в первое утро каникул. Потянувшись, он осторожно пошарил возле себя, потянулся дальше. Никого нет. Слава вскочил и ошалело огляделся. Феи не было. Вспомнив вчерашнее, он фыркнул. М-да…. Как он её только вчера не называл…. Вот уж точно, 'а ну её, эту Василису!'
Съехав с сеновала на землю, Клим почистил себя от сухой травы, выхлопал от пыли, умыл из бочки лицо и, входя в дом, услышал звонкий женский смех. На столе исходил вкусно-душистым паром чугун, сидевшие за столом товарищи уставились на него, как на выходца с того света, а у печки, держась за бока, хохотала Фея.
Голова её была замотана белой косынкой, вокруг тонкой талии был завязан фартук, глаза сияли на разрумянившемся лице. Сейчас никто не дал бы ей больше двадцати пяти лет.
— Чего уставились? — спросил, чуя какой-то подвох.
— Вихорко спросил, — ответила Фея, едва сдерживая смех, — куда я тебя девала? Я и говорю: в котле сварила. Тут они и остолбенели — каждый уже по целой мисе убрал. Не появись ты, так их бы наизнанку вывернуло.
— Тьфу! — прорвало Весняка, — ну и дура же ты, хоть во что меня превращай! Баба, ты баба и есть, волос долог — ум короток. Разве можно так шутковать?!
Фея упёрла руки в бока и глянула на него в упор: ' На глупый вопрос я как тебе по умному отвечу? Я, значит, ещё и дура! А вы умные — такие вопросы мне задавать? Да ещё думать про меня этакое?'
Мужики потупились. Да уж, кто не без греха? Клим подошёл к женщине и, обняв за талию, чмокнул в щёку.
— Не сердись. Давай корми чем-нибудь, а то я сам сейчас от тебя кусочек оттяпаю.
Когда с утренней трапезой было покончено, собрались в дорогу. Лесная Дева легко вспорхнула на спину заводного коня и поехала в сторону от дороги, через опушку прямо в лес. Помедлив несколько секунд, путники двинулись за ней. Через лес ехать, конечно, было неудобно, ветки лезли в лицо, но лес был, к счастью, не слишком густой.
Минут через пятнадцать люди заметили, что заросли становятся всё реже, лес фактически превращается в отдельно стоящие деревья. Путники стояли на возвышенности, а под ногами лежал городок, блестела на солнце река, рассекающая его пополам. Видно было даже, как по мосту едет одинокий всадник.
— Это же Волынь! — воскликнул в удивлении Весняк.
— Волынь, — спокойно согласилась Лесная Дева, — вы же сюда ехали? Вот я вас и привела. Прощайте, — перекинув ногу через седло, она соскользнула на землю и, не оглядываясь, пошла обратно в лес.
Клим спрыгнул с седла и, отбросив руку Весняка, в несколько прыжков обогнал женщину. Зелёные глаза, кажется, глядели прямо в душу. В них была грусть, какое-то отрешённое спокойствие, смешанное с тоской.
— Я тебя ещё увижу? — спросил он прямо.
Она, не отвечая, закинула руки ему на шею, крепко поцеловала в губы и сказала почти весело: 'Ты молодец. Вы, пришлые, какие-то другие. Не умею объяснить. За вашей весью я присмотрю. Не беспокойся ни о чём и себя береги'.
— Скажи, почему за нами такая охота? Кому мы нужны?
— Мир стоит на краю — или сюда свалится, или туда. Вы одни его спасти можете. Только не всем этого хочется.
Скользнула мимо и пошла прочь. У кромки леса обернулась: 'А с друзьями твоими всё в порядке!' и, блеснув зубами, растаяла среди деревьев. На этот раз он почувствовал, что догонять её уже не надо. Да и зачем? Кто любит растягивать прощание? Но что значит 'мир на краю' и при чём здесь они — четверо обычных мужиков? Ломая голову, он подошёл к товарищам, сел на коня и они стали спускаться по склону, приближаясь к городу.
— Нет, Клим, — вдруг после долгого молчания покрутил головой Весняк, — вы всё-таки какие-то другие, не как мы. У нас тоже не трусы, но вы так идёте, словно Вам сам Белобог — дедушка родный.
Слава задумался и вдруг рассмеялся.
— Дедушка, говоришь?
Как же эта книга называлась, из которой Борисыч читал отрывок и все хохотали? Там рассказывалось, как русские десантники отметелили американских морпехов, а потом врач их командиру втолковывал, что с русскими лучше не связываться, потому что все люди в мире — божьи рабы, а русские — божьи внуки. И ещё, что мат — это русская молитва. Названия в голове не осталось, а вот автора он случайно запомнил — Алексеев, кажется, Сергей.
— Да он нам дедушка и есть, а молимся мы ему матом.
— ?!!
— Ну, когда ругаемся по-чёрному, он знает, что у нас что-то не получается, и помогает.
Клим засмеялся, довольный своей сообразительностью. Мужикам рассказать про этот разговор — оборжутся.
— Слушай, — смущаясь, спросил Вихорко, — а она правда настоящая баба?
— Она такая настоящая, каких я в своей жизни не видал. Ушатала меня, как медведь берёзку.
— Но ведь… — Вихорко запнулся, — она же… ну, Баба-Яга, сама сказала.
— Какая баба не Яга? — блеснул зубами из-под усов Клим.
Спутники оторопело переглянулись и вдруг разразились громким хохотом, утирая бегущие из глаз слёзы. Всё ещё посмеиваясь, они подъезжали к городским воротам. Их стерегли два дюжих стражника с алебардами. С ними был рослый пожилой мужик с длинным мечом у бедра, видимо, старшой.
— Зачем пожаловали?
— Да продать кой-чего надо. Змей весь нашу пожёг. Не выжить иначе.
Выспросив все подробности, старший стражник назвал размер пошлины — три серебряных резаны. Вздохнув, Весняк достал кошель и вручил требуемое. Ворота со скрипом распахнулись на одну половинку и путники вступили в город. Слава, глядя на деревянные дома, испытывал странное чувство.
Тьма веков отделяла эту улицу от его родной деревни. Но вот ведь какое дело — техника шагнула от простой деревни до космического корабля, а деревянные дома какие были, такие и остались. Ведь окажись здесь сейчас, допустим, паровоз или «уазик» — то-то переполоху будет! А, поменяй этот вот дом на родной Славкин, — никто и не заметит. Чудно.
Комнату сняли на постоялом дворе. Вихорко отправился искать каких-то знакомых купцов, а Весняк с Климом отправились посмотреть город. Точнее, пошёл Слава, а товарища взял за проводника. Ничего интересного он, конечно, не обнаружил. Город, по сути, и городом-то назвать нельзя. Родной райцентр на город походил гораздо больше. Решив где-нибудь перекусить, они вышли на базарную площадь. Там
