Может, и обойдётся?
… Выспавшийся гоблин, потирая огромной лапищей помятую со сна морду, стоял во дворе. Он глядел на диск солнца, медленно уходящий за горизонт. С кухни потянуло съестным, было видно, как его ноздри жадно втянули приманчивый запах. Видать, прежний хозяин долгонько держал его впроголодь, а с такими габаритами и кормёжка должна быть соответствующей. Клим и сам был любителем плотно заправиться и хорошо понимал терзания голодного. По крестьянским меркам, свою скотину надлежит кормить досыта, а иначе толку с неё грош.
Правда, скотиной в прямом смысле гоблин, как бы, не является. Но ведь и человеком тоже. Интересно…. Но, ведь, разумное же существо. Хотя, честно говоря, не шибко-то уж разумное. Нет, поправил себя Слава, если честно и без этой… блин, как её…, ксенофобии, среди людей бывают тупари и покруче.
— Выспался? — поинтересовался Клим, с интересом наблюдая за своим новым имуществом.
— Выспался, — лаконично ответило приобретение, — ты обещал мне рассказать — какую работу я должен сделать?
Его немигающие глаза уставились на человека.
— Слушай, а как тебя называть?
На морде отразилась усиленная работа мысли, но ответа не последовало, гоблин тупо смотрел на человека.
— Ну, имя у тебя есть какое-нибудь? Как тебя Сопля звал?
— Урод немытый, скотина тупорогая, ублюдок…, - добросовестно припоминая, принялся перечислять верзила.
— Стоп, стоп, стоп, — Клим протестующе взмахнул рукой, опасаясь, что добросовестное перечисление может затянуться надолго, — может, ты на чей вкус и не красавец, но у нас так не принято. Имя у тебя есть?
— Есть. Уррак.
— Хм, ну, имя как имя. А скажи, Уррак, на заброшенной дороге твоё племя хозяйничает?
— Моё. Но там и чёрные орки тоже хо-зяй-ни-ча-ют, — последнее слово гоблин старательно повторил по слогам.
— Чёрные, говоришь? А белые тоже есть?
— Белые орки — это мы и есть, — Было заметно, что он действительно гордится принадлежностью к своему племени. Забыв о своей рабской участи, орк расправил мощные плечи, выпрямился и словно неуловимо изменился внешностью. Поразило то, что он больше не казался противным и отталкивающим. М-да… Чудны дела твои, Господи! — Ага, — понял Клим, — а гоблинами, стало быть, это люди вас называют?
— Да.
— Гоблин — это не обидное слово?
Орк снова добросовестно задумался и изрёк: 'Нет. Не очень'.
— Ну, слава Богу. Значит, так, Уррак. Нам надо по заброшенной дороге дойти до своей веси так, чтобы нас никто не ограбил и не убил. Дойдём целые — я тебя отпущу к своим.
— Как — отпустишь? — гоблин непонимающе смотрел на хозяина.
— Как, как…. Скажу: всё, Уррак, ты свободен, иди домой.
Озадаченное выражение, казалось, навечно поселилось на морде гоблина.
— Ну, что ты молчишь, Уррак?
— Так не бывает. Так не положено — отпускать. Я же теперь твой раб.
— Тьфу, ты, заладил — раб, раб. Был раб — снова станешь свободным. Ты скажи, провести сможешь?
Орк опять добросовестно задумался, потом ответил: 'Если первыми попадутся белые орки, то смогу, а если чёрные, то не смогу. Они меня снова пленят и вас вместе со мной'.
Пришёл черёд задуматься Климу. М-да, ситуация, блин. Он даже стал злиться — ишь, ты, обстоятельный какой! Прямо адвокат тебе. Как договор подписывает. Хотя, он улыбнулся про себя, Борисыч про него самого так же сначала говорил. Даже злился немного, хотя и скрывал. А потом, наоборот, сам давал посмотреть табели и ведомости, перед тем, как сдать. Если ошибка была, он её обязательно находил. Неприязнь неожиданно исчезла так же внезапно, как и появилась. Он даже симпатию какую-то почувствовал какую-то к этому тугодуму. Внезапно его осенило.
— А какое племя сильнее, ваше и или чёрные?
— Наши, — не задумываясь, выпалил гоблин, — чёрные не держат данного слова, потому Великий Старый Орк от них отвернулся.
Предпочитая не вдаваться в философский диспут, Клим уточнил: 'А если тебя послать — ты своих найдёшь?'
Орк осклабился.
— Конечно.
— А племя твоё согласится нас проводить, если я потом отпущу тебя на свободу?
Уррак оскалился ещё шире.
— Конечно, я же сын Вождя.
— Тогда, значит, так. Беги в свой лес, найди своё племя и пусть они блокируют брошенную дорогу до нашего подхода, а ты сразу возвращайся к нам. Всё понял?
— Что такое «бло-ки-ру-ют»?
— Фу ты, извини, увлёкся. Пусть ждут нас в начале дороги, чтобы не напали чёрные. Понял?
— Понял.
— Тогда всё, вперёд за орденами. Только сначала дай мне слово, что ты всё сделаешь, как обещал, а потом вернёшься за нами.
— Даю слово, что сделаю всё, как обещал, и вернусь за вами.
— Ну, наконец-то. Всё, топай к своему племени.
Орк послушно повернулся и пошёл со двора, но, пройдя несколько шагов, вернулся назад.
— Ну, что ещё?
— Без человека меня не выпустят из городища.
— Тьфу ты, всё не слава Богу. Ну, пошли.
К счастью, постоялый двор был недалеко от выхода из города. Пришлось, правда, заплатить резану за неурочное открытие ворот.
— Измерение другое, время другое, а взяточники на таможне такие же, как и у нас, — ухмыльнулся про себя Клим, тихонько всовывая серебрушку старшему.
А интересно — как это так получается? Почему люди, вроде, другие, а недостатки те же самые? Кто был тот первый, кому сунули на лапу? И что, интересно, сунули, кусок мамонтятины? Или ракушку какую- нибудь съедобную?
Он громко хмыкнул. Проходящая мимо симпатичная девка приняла это на свой счёт и, гордо вздёрнув голову, окатила холодным взглядом и гордо прошествовала мимо. Славка пожал плечами и зашагал дальше. Чего голову греть, спрашивается? Все люди устроены одинаково, отсюда и пороки схожие. Когда он вернулся на постоялый двор, спутники как раз садились ужинать за стол.
— А где это твоё чудище лесное?
— Лесное, потому и в лесу.
Две пары глаз удивлённо воззрились на него — как в лесу? Слава вкратце объяснил — как именно. Переварив услышанное, Вихорко рассмеялся.
— Ну, и востёр же ты, Клим. Я бы не додумался.
— А он, того, не сбежит? — с сомнением высказался Весняк.
— Нет, — уверенно возразил Вихорко, — мой отец был в плену у белых орков. Он рассказывал, что они слово, данное даже врагу, ценят выше жизни. Хотя и слопать могут — будьте-нате.
Клим молча наворачивал из своей тарелки, предпочитая не вступать в дискуссии. Он с Урраком он на пару недель вперёд надискутировался, аж язык устал.
…Не зря говорят, что ждать и догонять — хуже нет. После ухода гоблина прошло четыре дня, тянулся
