Красавица с минуту наблюдала за кипучей деятельностью мужчин. Потом глянула на Акелу и кивком позвала в сторону. Когда отошли метров на двадцать, она повернулась и, глядя в глаза, спокойно сказала: 'Я твоему другу весь вашу охранять обещала'.
— Я знаю.
— С месяц назад, когда ещё стояли холода, поехал туда один человек от кнеза Светловодья. С ним дружинников человек двадцать. С худыми помыслами они ехали.
— И что?
— Не смогли они доехать. Лешак ваш знакомый им по моему приказу дорогу в узел завязал. Ну, а я такую пургу на них наслала, что их половина так в лесу навеки и осталась. Но этот оборотень вырвался и ушёл.
— Оборотень?
— Не в том смысле. При кнезе он думным боярином состоит. На самом деле он шпион «терновников». Знаешь их?
— Наслышан от Клима и ещё кое от кого. Как ты их терпишь на своей территории?
— От меня тоже зависит не всё, — с досадой поморщилась красавица.
— Неужто и у вас тоже свои политические игры? Сожалею.
— А уж как я сожалею, кто бы знал, — криво усмехнулась она, — но я с этим разберусь. А ваша задача — разобраться с «терновниками». Иначе Руссия погибнет. И поторопись, они готовят какой-то страшный удар. Но я пока не ведаю, какой.
— Спасибо тебе, красавица. Хотел бы, чтобы ты посидела в нашей компании, когда всё это кончится.
— Обещаю.
— Ну, а пока испей чаю. Прошу к столу, дорогая гостья.
— Я здесь хозяйка, это вы у меня в гостях. Но приглашение принимается. А Климу скажи, как друг, чтоб не сох по мне, а то беду наживёт.
— Вот сама и скажешь.
Она пожала плечами и, повернувшись, лёгкой походкой пошла к костру. Акела закурил и медленно пошёл следом, на ходу размышляя об услышанном. Примерно что-то в этом роде и подозревал. Этот орден «терновников» практически в открытую подгребает под себя Русь. А прекраснодушный Великий Кнез мается хренью на религиозной почве. Русь крестить собрался рука об руку с «терновниками», урод. Они ему устроят крестины до кровавой отрыжки.
Он уселся у костра, машинально принял кружку с чаем и продолжал размышлять дальше. Значитца, так, как говаривал незабвенный Глеб Жеглов. Помогаем Володу похерить братца, если он согласится на наши условия. А именно — свернуть голову Ордену и калёной метлой пройтись по всем его гнёздам.
Здешнего кнеза с разрешения Волода дезавуировать, а на его место посадить… Да хотя бы Клима, с его головой он и не такое потянет, а мы с Андрюхой обеспечим безопасность. А то, я смотрю, Светловодье в форменный рассадник «терновников» превратилось. Всё, решено.
Он отхлебнул чаю, уточняя в уме детали операции.
— Борисыч, о чём задумался?
— Да так, пока ничего серьёзного, — он встретился глазами с Феей и прочёл в них что-то похожее на восхищение: 'Ну, ты и жук!' Ответным взглядом он послал: 'С тобой тоже приятно иметь дело'. Взгляд женщины потеплел: «Взаимно».
Красавица допила последний глоток и, отряхнув крошки с платья, гибко поднялась.
— Клим, проводи меня, мне пора. Благодарю вас за всё, витязи, удачи вам.
Когда они скрылись за деревьями, Соловей шутливо спросил: 'О чём это вы там чирикали? Узнает Милёна, рыжие усы-то повыщиплет'. Опаньки. Что это у него глаза такие напряжённые? Неужто инфицирован? И как долго?
— Василий Викторович, — ответил он укоризненно, — что у тебя за гнусные мысли! Да разве могу я женщине изменить?
— Ах, ты, старая рыжая сволочь, — ласково пропел Соловей, — да я даже сказать не возьмусь, чего ты не можешь.
— Спасибо, Викторыч, ты настоящий «пятачок».
— Борисыч, не сердись, я же шучу.
— В каждой шутке есть доля шутки. А если серьёзно, то она много интересного рассказала.
— И что же?
Ишь, ты, как напрягся. Что же делать-то с тобой, непутёвый? Ладно, разберёмся, на кого пашешь, а пока немножко «дезы» подпустим.
— Самое главное, что я понял, что мы марионетки. И пока у меня к этому однозначного отношения нет. Есть в этой ситуации и плюсы и минусы.
Он остро глянул в глаза Барсу. Должен понять, не в первый раз.
— Я так думаю — и хрен с ним. Наёмник, он всегда марионетка. Но им платят, причём очень неплохо. Борисыч, я прав?
Всё понял, волчара. Да иначе и быть не могло. С его-то опытом!
— Абсолютно. Нам тут детей ни с кем не крестить.
— А если ты сделал, а тебя потом убрали? — серьёзно спросил вдруг Соловей, — насколько я помню, от таких соучастников обычно избавляются.
А ведь это он уже всерьёз говорит, соображать начал, во что влип. Добро, кабан, очко в твою пользу. Хотя пока он «болен», при нём серьёзно ни о чём говорить не стоит. А вербанули его у Диких Охотников, это и к бабке не ходи. Значит, у них и там кто-то есть.
— Кто не рискует, тот не пьёт шампанского, — презрительно скривил губы Акела, — а убить нас могли уже раз двадцать и по более мелким поводам. Хлопотное это дело — нас убивать. Получим деньги и в Леоновку.
— Согласен, — поддержал Барс, — а ты, Викторыч?
— Да куда ты, туда и я. Только с моей Любавой умом подвинешься. Пьёт, зараза, больше меня. Одно радует. Савельевну слушает, как маму родную, потому пить бросила почти совсем.
— Это ты себе льстишь, — ухмыльнулся подошедший Клим, — вас бы обоих закодировать по способу деревенского кузнеца.
Путешествие заняло немного времени, уже до обеда они вошли в Светлоград. Городишко был так себе, в основном одноэтажный, больше походил на серый провинциальный райцентр советских времён. Ничего радующего глаз, не было на домах резных ставенок и наличников, почти не попадались петушки на крышах. Голые стены, серые заборы и мажущая копоть из труб. Горожане были какие-то понурые, не слышно на улицах смеха и песен, более всего они напоминали бегущих по своим делам серых мышей.
Лишь в центре этого унылого города стояли двух — и трёхэтажные терема бояр. Эти хоромы тоже эстетической радости не доставили, не было видно ни затейливой резьбы, ни цветных наборных оконцев. И большие деньги, видно, впрок не идут.
Терем кнеза был огорожен высоким частоколом из цельных стволов мачтового леса, плотно подогнанных друг к другу. Возле окованных железом ворот стояли два дюжих стражника в полном доспехе и при оружии. Подойдя к ним, путники вежливо поздоровались. Стражники небрежно кивнули в ответ.
— Служивые, — окликнул их Акела, — кнеза нам повидать очень нужно.
— А вы кто такие будете? — снизошёл стражник помоложе.
— Я Акела, это Барс, Клим и Соловей.
— Да хоть воробей, — ухмыльнулся тот, что постарше, — не положено кнеза попусту беспокоить.
— Служивый, ты на себя лишнее не бери, — твёрдо сказал Акела, — мы на службе. Может, ты нас и не знаешь, но ведь и тебе не всё знать положено. Позови-ка старшего, я с ним поговорю.
— Буду я ещё старшего из-за каких-то проходимцев беспокоить, — зло буркнул стражник. Слова Акелы, видимо, задели его за живое, на что тот, в принципе, и рассчитывал — дурень сам нарывался и его следовало хорошо проучить.
— Вот беда, поставят у ворот обломов малохольных, — сокрушённо сказал Акела Барсу, — ни воевать
